Тюрьма Ньюгейт – весьма неприятная замена роскошному дому леди Изабел на Ломбард-стрит, не говоря уж о том, что заключенный сэр Фредерик Чаппл далеко не столь очаровательный компаньон, как прелестная вдова Эндрю Морроу.
Но поскольку Дженкс – полицейский, его первейший долг – выполнять служебные обязанности. Сейчас главное – тюрьма и заключенный: не аристократка, не обманутый герцог, не Боттичелли.
– Я вам не помощник, – объяснил он леди Изабел перед уходом, – поскольку должен быть на стороне закона и не имею права вторгаться в дом герцога, а уж тем более похищать его собственность.
– А если поменять картину на более дорогую вещь?
– Леди Изабел! На карте стоит моя карьера!
Она выглядела такой разочарованной, что он добавил:
– Вам нет необходимости работать со мной. Вы сами можете решить проблему. Только поразмыслите, что сделал бы сыщик.
Она надолго задумалась, потом сказала:
– Собрал бы улики, то есть информацию… Если мы хотим поменять картину, нужно знать, где она, как оформлена и как прикреплена к стене.
«Мы». Ему понравилось, как прозвучало это слово из ее уст.
– Не стоит столь поспешно говорить «мы», – заставил себя поправить Дженкс. – Но да: именно так и следует действовать.
Он встал, приготовившись уйти.
– И я забуду все, что слышал: про картину и ваш план.
– Какой план? – с невинным видом спросила она, хлопая ресницами, но тут же, улыбнувшись, добавила: – Спасибо, что уделили мне время, офицер Дженкс.
Теми же вежливыми словами закончилась их встреча восемнадцатью месяцами ранее, когда расследование гибели Эндрю Морроу было неожиданно закрыто.
Дело беспокоило Каллума с той минуты, как он впервые взглянул на тело. Пулевое ранение в голову можно было счесть убийством или самоубийством в зависимости от того, кто держал пистолет и кто нажал спусковой крючок. Пуля… Без вскрытия трудно сказать что-то наверняка: была ли смерть Морроу самоубийством? Или кто-то после выстрела вложил пистолет в руку жертвы?
Хоть Дженкс и доложил начальству о своих сомнениях, расследования не было. Влиятельные родственники леди Изабел обеспечили молчание коронера и судьи. Скандал с возможным самоубийством был предотвращен, неприятная возможность убийства была задушена в самом зародыше. Эндрю Морроу похоронили в освященной земле, а в надписи на надгробном камне он был назван возлюбленным мужем.
Каллум не поверил надписи, а еще больше не поверил тому, что леди Изабел помешала свершению правосудия, но как только дело было закрыто, никто больше не спрашивал совета на Боу-стрит. Дженкс тем не менее время от времени задавался вопросом, что же произошло на самом деле.
Не без сожаления попрощавшись с ее милостью, он направился к тюрьме Ньюгейт. Идти было недалеко: от роскоши и богатства Ломбард-стрит до бедности и убогого окружения Ньюгейта было меньше мили, если прогуляться по оживленному Чипсайду.
Здесь были лавки продавцов тканей, модисток, галантерейщиков, шляпников, мануфактурщиков. Дженкс шагал мимо бесчисленных витрин, в которых были аккуратно выложены товары. Шляпа его была немодной, одежда – простой, но то же самое упрямство, не позволявшее ему нанять кэб, не давало и поглазеть на фетровые и касторовые шляпы с высокими тульями и сверкающие сапоги. Если он не нуждался в чем-то, значит, не покупал, не нанимал, не ел. Жизнь для него заключалась в работе и экономии.
