– Наверное, года два назад…
Алекс вписал себе в блокнот необходимость подробно допросить мальчишку. Энни действительно не стоит показывать никому, полуживую целительницу еще лечить и лечить. А вот Дрозд парень смышленый, крепкий, он все расскажет, если пообещать ему присмотр за сестрой. Только куда ее девать?
– Знаешь, Энни, – герцогиня мягко похлопала утомленную девушку по руке, – у тебя довольно сильный дар, но ты его почти выжгла. И я уверена, как только тебе станет лучше, ты опять начнешь лечить. А я не хочу спасать тебя каждую неделю…
Девушка побледнела и сползла ниже, пытаясь спрятаться в комковатом одеяле.
– Простите, леди, я не хотела доставлять вам хлопот!
Джулиана только головой покачала. Она впервые видела в этом мире такую незамутненную наивность.
– Не хочу спасать, но и бросить тебя не могу. У тебя есть стихийный дар, твоя ценность неизмерима. Предлагаю вот что. Ты поедешь со мной в мою Школу. Поживешь там, подлечишься и начнешь учиться. В будущем из тебя получится очень толковый целитель.
– Учиться очень дорого, леди, я никогда не смогу с вами расплатиться, – прошептала Энни.
– Если станешь хорошим целителем, то всегда сможешь отдать свой долг, оказав помощь, – покачала головой Джулиана.
– Точно так же говорил господин Нокс…
Герцогиня посуровела:
– Нет, милая, господин Нокс использовал твой дар. А я предлагаю тебе обучение. В моей Школе тебя научат, как исцелять без ущерба для собственного здоровья.
– Разве такое возможно?
– Конечно. Посмотри, я сняла твои мышечные зажимы и почистила кровь. Теперь она веселее бежит по венам. Но разве я сама хотя бы устала?
Энни с сомнением вгляделась в ее лицо.
– А как вы это сделали?
Джулиана загадочно улыбнулась:
– Вот поступишь в мою Школу – узнаешь. И кстати, она для тех, кто потерял свой путь, но хочет его найти.
На глазах у девушки заблестели слезы. Она разрыдалась, а Джулиана по-матерински обняла ее и прижала к себе.
Позже, когда Энни провалилась в глубокий исцеляющий сон, герцогиня вышла из кухни. Хозяйка дома шуршала в лавке, двери были открыты, и Джулиана увидела, как мельтешит белый чепец среди зеленых стрел лилий и гладиолусов. Но трогать ее не стала, поспешила на улицу.
Алекс сидел на крыльце. Увидев мать, он поднялся:
– И как она?
Джулиана вздохнула:
– Жить будет. Но одного сеанса недостаточно, у нее парализована нижняя часть тела. Придется долго и кропотливо восстанавливать нервные связи в позвоночнике. Это практически ювелирная работа, я прежде такого не делала.
– А сможешь?
Она глянула на него с преувеличенным возмущением:
– А когда это я не смогла чего-либо?
– И правда, матушка, что это я, – спохватился Алекс. – Но тебе не показалось странным, что девчонка так упорно истязала себя? Даже когда брат начал зарабатывать и запретил ей лечить старика?
– Показалось, – нахмурилась Джулиана. – Но я, кажется, догадываюсь, в чем дело.
– И в чем же?
Герцогиня посмотрела на окно, за которым спала Энни, и тихо сказала:
– Ей было три, когда открылся дар. А мать умерла, когда ей исполнилось семь. Наверняка она винит себя в ее смерти.
– В том, что не сумела спасти? – помрачнел Алекс.
– Или в том, что не стала спасать. То, что она сейчас с собой делает, очень похоже на наказание.
***
Высокородные гости отказались от предложенного чая, погрузили Энни в прибывший экипаж и покинули Кенсал-грин.
Ева смотрела вслед карете с герцогскими гербами, пока не улеглась пыль, поднятая колесами. А потом сунула в рот кусок лепешки и вернулась к работе.
