Они замерли, как падальщики, не решающиеся подойти к крупному хищнику. Скалили беззубые рты, рычали и кашляли, но не делали попыток приблизиться.
Я прошел вперед, отодвинул в сторону того, кто остался охранять Эбби, прикрыл ее собой.
– Ты в порядке? – спросил тихо, чтобы нас не услышали.
Все хуже, чем я думал. Сил у девчонки совсем не осталось.
– Да что он нам сделает один дракон и полудохлая девка?
От выкрика толпа пришла в движение. Пока лишь топтание на месте, однако, даже падальщик может оказаться опаснее хищника. Когда инстинкт самосохранения затмевает голод, такие способны на что угодно.
Файербол полетел в ближайшую лачугу, немедленно превратив ее в полыхающий костер. Надеюсь, внутри никого не оставалось.
– Валим! Жизнь дороже золота!
Миг и толпа растворилась. Сбежал даже тот с сосулькой в ноге.
– Трусы, – осмотревшись по сторонам, прохрипел самый стойкий, скорее всего главарь банды. Посмотрел на меня с ненавистью, сплюнул под ноги и прошипел: – Еще свидимся, господин богатенький дракон.
– Жду с нетерпением, – ответил я, отвесив шутовской поклон.
Обиженный бедолага поплелся прочь.
Убедившись, что нам никто не помешает, я подошел к Эбби и едва успел подхватить ее на руки.
– Ты все же поймал меня, Маркус. – Она растянула побелевшие губы и застонала. – Сдашь меня королевской страже?
Видя перед собой малышку Эбби, такую хрупкую, беззащитную, я все равно смотрел в глаза опасной преступницы и не мог понять, как теперь к ней относиться. Во мне боролись несколько чувств: долг перед той, что провела несколько лет в изоляции по моей вине; знание того, что поступил тогда верно и поступаю правильно теперь; и еще одно, слабое, не оформившиеся и совершенно незнакомое. И если первые два толкали меня скорее отправиться в академию, дабы завершить дело, третье требовало немедленно попробовать на вкус прикосновение к ее губам, ощутить их мягкость, тепло.
– Что ты медлишь, дракон? – будто прочитав мои мысли, едва слышно прошептала Эбби и сама потянулась ко мне.
Я не понял, чего именно она хочет, и поступил так, как велел внутренний голос.
Одной тайной больше
Эбби
Маркус был так близко, что я смогла рассмотреть россыпь темных крапинок в малахитовых глазах. И тонкую алую кайму, очерчивающую губы. Протянуть бы руку, коснуться пробивающейся на щеке щетины, провести ниже к шее, пробежаться пальцами по выпирающим ключицам.
– Что ты медлишь, дракон?
Собрав последние силы, приподнялась, чтобы вытолкнуть разделяющий нас воздух. А уже через секунду этого самого воздуха мне стало катастрофически мало.
Я же совсем не это имела ввиду! Что ты творишь?
– Эбигейл Глейс, – произнес бывший друг низким волнующим голосом, – ты арестована и будешь представлена суду для вынесения приговора за несанкционированное использование стихийной магии. Тебе будет предоставлено право выбора, согласно распоряжению законного наследника королевского трона принца Фредерика…
Он еще что-то говорил, но я уже не слышала. Сознание стремительно покидало меня, и это было лучшим выходом из сложившейся ситуации.
– Ненавижу тебя, Маркус Брен, – едва успела сказать, прежде чем дракон укрыл меня с головой своим плащом. А может быть и вовсе погасло солнце. Не важно. Мне все стало безразлично.
Когда открыла глаза, надо мной нависал потолок. Я находилась в комнате, точнее чьей-то спальне. То, что спальня не в доме Элиота, стало понятно сразу. Никаких изысков и роскоши, все простенько, но практично. Стол, шкаф, прикроватная тумба. А самое главное – окно без решетки.
