Существовал и второй способ вернуть герцогскую дочку к жизни. Проклятье можно было перетянуть на себя. Только кто же в здравом уме на такое согласится? Рагана точно не была слабоумной и не собиралась расплачиваться оставшимися годами за жизнь девчонки. С другой стороны, если Элайна умрёт, ей тоже не жить.
Выбор оказался невелик. И Рагана решила, что второй вариант всё же предпочтительнее первого. Так у неё останется хоть какой-то шанс на выживание. Лишь бы после всего содеянного хватило сил добраться до своей избушки, а там, вдали от чужих глаз, можно будет провести ритуал на крови. Хорониться она умела – спасибо наставнице, никто и не узнает о том, что будет твориться в подвале её дома, когда она вернётся.
***
Нити проклятья не спешили поддаваться, будто живые выскальзывали из рук и вновь впивались в беззащитное тело жертвы. Но Рагана не отступала. Раз за разом произносила слова заговора, расплетала сложный узор, наматывала призрачные нити себе на руки. Кисти тут же онемели, сделались как не свои. Пальцы опухли и почернели, но, в конце концов, дело было сделано.
Вот оно – чужое злодейство, ядовитыми змеями свернулось на её запястьях. И пора бы уходить, да надо ещё герцогу указания дать, какими травками дочь отпаивать, чтобы вывести из неё отраву. А между делом намекнуть, что не болезнь то была, а людская злоба. И вполне может статься, что человек, замысливший такое бесчинство, до сих пор живёт с герцогом под одной крышей.
Девушка на кровати задышала спокойно. Она по-прежнему выглядела очень бледной и измождённой до крайности, но это всё поправимо. Хорошее питание и должный уход быстро вернут её к жизни.
Какое-то время Рагана стояла у окна, вглядываясь в серую хмарь за стеклом. Скоро рассвет, а она и не заметила, как пролетела ночь. В замке, верно, все спят, и придётся дожидаться пробуждения герцога, чтобы поведать ему обо всём, вот только времени у неё почти не осталось.
Руки болели нещадно, пришлось колотить в дверь ногами, привлекая внимание стражников. Тяжёлые створки распахнулись неожиданно быстро. Рагана чуть было не вывалилась за порог комнаты, но в последний момент успела схватиться за косяк. Мгновенная резкая боль пронзила руку аж до плеча, и ведьма поняла, что должна поторопиться, если не хочет стать жертвой чужого проклятья.
Сквозь застившую глаза пелену слёз Рагана с трудом рассмотрела стоявшего перед ней мужчину. Как ни странно, им оказался герцог собственной персоной. Выглядел он неважно: неряшливо одетый, весь какой-то взлохмаченный, с покрасневшими от бессонной ночи глазами и помятым лицом.
Рагана подозревала, что и сама сейчас больше похожа на огородное пугало, чем на уважаемую ведьму, но что поделать, ночка выдалась не из лёгких.
- Элайна жива? – дохнул герцог перегаром, делая шаг в её сторону.
«А этот поди ещё и пил всю ночь, - отстранённо подумала ведьма, – по пьяни прибьет и не заметит».
К счастью, девушка являлась полукровкой, и кровь оборотней оказалась в ней достаточно сильна, чтобы долгое время противостоять проклятью.
- Жива, конечно, что ей сделается, - проворчала ведьма, благоразумно отступая от двери, потому что стоять на пути у герцога сейчас было бы чистым безумием с её стороны.
Мужчина рванулся к дочери и, схватив бедняжку за плечи, начал её трясти:
- Элайна, очнись, Элайна, девочка моя, да очнись же.
- Будешь так усердствовать, она вовсе не очнётся, - меланхолично отметила ведьма.
