– Так, – говорит останавливаясь Женя. – Смотрите. Сейчас пойдёте прямо. Держитесь между вон тех двух деревьев. Видите две вершины?
Я лично ничего не вижу в этой белёсой ночной мгле, но Дрозд кивает. Надеюсь, действительно видит.
– Держитесь между ними. Как пройдёте эти деревья, там будет линия электропередач, идите вдоль неё ещё минут пять по просеке, там широко, разберётесь. А как только просека сузится, поверните на речку налево, её нельзя не заметить. Спускайтесь и идите прямо по реке. Там на берегу по правой стороне увидите избу. На крыльце маленькое окошко, сверху за наличником тряпица, в ней ключ. Заходите внутрь. Свет не включайте, ставни не открывайте, печь не топите. Там есть электрообогреватель. Занесите его в самую маленькую комнату и включите. Можете керосинку зажечь, там окна нет. Керосинка в сенях должна быть. Через час комнатка прогреется и можно будет нормально заночевать. В сенях стоит ведро. Это ночной туалет, если что. Всё ясно?
Мне – нет. Вернее, ясно, но я ничего не запомнила.
– Повтори, – велит Женя и Дрозд уверенно всё повторяет.
Вот же наполеон!
– А вы куда? – спрашиваю я.
– Я пойду за подмогой. Тут есть деревня в часе отсюда. Оттуда уже можно и на базу позвонить и в полицию и в администрацию. Ну, или не позвонить, а проехать. Там трактора, машины, в общем, всё, что надо.
– Так пойдём вместе, – предлагаю я.
– Нет, с вами не дойду. Замёрзнете.
– А ты дорогу-то найдёшь? – спрашивает Дрозд. – Ночь же…
– Я ж местный, – усмехается Женя. – Ну всё, не теряйте времени. Идите, тут недалеко, минут тридцать. Но на машине сейчас туда не подъехать, всё замело. Так что вас там не найдут. Но светомаскировку, на всякий случай, не нарушайте.
Мы расходимся и я плетусь за Дроздом. Он идёт уверенно, будто всю жизнь провёл в ночных лесах. Сначала я жутко боюсь, что мы не дойдём, но его молчаливая уверенность постепенно передаётся и мне, и я успокаиваюсь.
Минут через сорок, абсолютно выбившись из сил, промокнув и замёрзнув, в своих городских пуховичках, мы добираемся до места. Дрозд дрожащей рукой нащупывает тряпицу и открывает дверь.
В доме, кажется, ещё холоднее, чем снаружи, но печь топить действительно опасно. Я нахожу спички и керосинку. Она загорается озаряя наши лица тусклым огоньком, кажущимся мне во тьме ярким солнцем.
Я проверяю все ставни и нахожу электрообогреватель. Дрозд переносит его в маленькую комнатку рядом с печкой, а ещё приносит шерстяные носки, ватные штаны и тёплые рубахи, найденные в доме. Молодец он, парень не промах. Если бы ещё таким бабником не был…
Переодеваться в холодном доме в ледяную одежду то ещё удовольствие, но это ничего, сейчас нагреется, главное, сухое. Мы прижимаемся спинами к обогревателю и понемногу начинаем согреваться. Наступает отходняк. Какое-то время я балансирую между сном и явью, постепенно проваливаясь в мягкую пучину небытия.
Вдруг меня будто кто-то толкает…
– Гриш, ты слышал?
– А?
Он тоже заснул и сейчас трёт глаза. Спине очень горячо от обогревателя. Надеюсь, пуховик не расплавился. Я поднимаюсь.
– Какой-то звук, будто что-то стукнуло…
Он тихонько поднимается и, шурша ватными штанами, осторожно выходит из комнаты, затворяя за собой дощатую дверь. Я слышу, как скрипят половицы под его ногами, а потом всё стихает.
А комнатка уже прогрелась. Она совсем маленькая, здесь разместилась только одна кровать. Это я рассмотрела, пока горела керосинка. Сейчас я её тушу на всякий случай. Ну где он? Чего так долго?
