– Сколько надо ждать?
– Да нисколько! – отвечал Старик. – Сегодня ничего не получится!
Долан не отвечал. Он посмотрел в книгу, убедился, что страницы пусты, но не бросил попыток. Он раскрыл книгу в другом месте и снова протянул её к лунному свету.
– Может, надо что-то сказать?
– Не упрямься!
– А если завтра будут тучи?
– Не имеет значения. Сегодня мы ничего не прочитаем.
Долан заглянул в пустую книгу и с яростным рыком её захлопнул. Вместе с хлопком вдалеке раздался выстрел. Затем ещё один. И ещё. Мужчины обернулись на звук: над лесом взвилось вороньё. Во двор кузницы вбежала растрёпанная Маруна.
– Это Турон! – крикнула она в слезах.
– Разве сегодня день охоты? – спросил Долан.
– Он не послушал меня!
Долан прорычал что-то под нос, вручил книгу Старику и стремительно вышел со двора.
27. Выстрелы в глуши
«Их было так много…»
Тишину уснувшего леса вспугнули голоса охотничьих псов. И хотя отсветы закатившегося солнца ещё окунали верхушки елей в алые краски, у подножия этих елей, у их путаных заснеженных корневищ, вовсю сгущался сумрак.
Во главе отряда из пяти крепких мужчин шёл Долан. В одной руке он держал зажжённый факел, на предплечье другой нёс ружьё, опустив его дулом к земле и уперев прикладом в бок. Остальные мужчины тоже были вооружены, но ружья держали за спиной. Двое из них несли факелы, отчего снег вокруг сверкал яркими блёстками. Остальные двое в обеих руках сжимали концы поводков, которые им то и дело приходилось тянуть на себя, потому как псы, почуяв запах охоты, рвались на добычу. Собаки горячо дышали, нетерпеливо поскуливали и припадали носом к земле.
Один из охотников поднял факел над головой:
– Оттуда стреляли?
Долан не отвечал. Лес большой, и ошибиться может даже опытный дровосек, охотник или следопыт. Он поднял ружьё и сделал выстрел в воздух.
– Э-э-э-эй! – закричал он в густые сумерки.
Из чащобы донёсся ответный выстрел. Поднялся собачий лай. Псы вздыбились.
– Туда! – Долан махнул факелом.
В это время Кузнец утешал Маруну, предлагая горячий отвар шиповника в своей кузне.
– На вот, согрейся, – он заботливо протянул чашу в огромных ладонях. – А если хочешь, могу тебе накапать туда чего покрепче.
Он добродушно подмигнул Маруне. Красными глазами она посмотрела в доброе лицо Кузнеца и закивала в знак благодарности, всхлипнув. Затем приняла из его рук чашу и сделала громкий глоток.
– Если уж он подал сигнал, значит, жив. Жив! – подбадривал Кузнец.
– Это всё я виновата, понимаете? Я! – Маруна поочерёдно заглядывала в глаза то Кузнецу, то Старику, который безучастно стоял рядом и вертел в руках книгу.
– Не вини себя, – осёк её Кузнец. – Лучше скажи, детей-то ты одних оставила?
– Кария согласилась помочь, – ответила Маруна и сделала глоток. – Права Кария, что я всё время нос сую в чужие дела. Да только как же иначе, если детки одни живут. Сердце ж кровью обливается!
Она снова заплакала.
– Да только не послушала я сердце, когда Кутыптэ, испуганный весь, к нам пришёл за помощью. Доверилась мужу, а теперь и он пропал! Ну, доберусь я до тебя, Гыр-Пыбра! Ну, получишь ты от меня!
И Маруна погрозила кулаком в пустоту.
Проклятия Маруны, конечно, не были слышны в темневшей чаще леса, куда забрёл отряд Долана.
– Там! – один из мужчин указал факелом в сторону, где за стволами мерцал огонь.
– Спускай собак, Стевер! – скомандовал Долан, и через миг трое псов с громким лаем сорвались с места. Четвёртый остался на поводке и жалобно заскулил от того, что его не пустили порезвиться с другими.
