Легенда о Фейлель - страница 50

На третий день пути в том месте дороги, где за широкой полосой берёз и ивняка находилась река, полноводная и спокойная, забывшая здесь, на равнине, о своём бурном истоке высоко в горах, Эливейн почему-то остановилась и огляделась вокруг. Солнце стояло ещё высоко, и можно было спокойно ехать дальше. Но что-то щемило на сердце путницы. Эливь увидела тропинку, ведущую в обход рощи к подвесному мосту, по которому два года назад она перебралась с противоположного берега на этот и откуда любовалась величественным восходом. В нескольких сотнях метров от известной ей дорожки в сторону реки шла другая тропа, видимо, недавно выложенная плоскими известковыми камнями. Людей не было видно. Эливейн вздохнула.

– Что-то случилось, госпожа? – тревожно и заботливо осведомился Оянг.

– Нет, нет, – поспешила ответить мадам Фейлель. – Наверное, просто ощущение. Там, – и она указала рукой за лесную полосу, – течёт по равнине та самая река, в верхних течениях которой поток подхватил и унёс тело Динаэля…

Если бы Эливейн только могла представить, в какой близости от неё находилось сейчас жилище Дина; Дина, ежедневно мысленно беседующего с ней, сидя у могилы той, что на самом деле никогда не была ему знакома даже лицом…

И ещё восемь раз в последующие восемь лет мадам Фейлель будет останавливаться на этом месте, связывая ноющую тоску в душе с тем, что вот-вот она достигнет цели своего путешествия, той заветной площадки в горах над шумящим потоком, где в последний раз смотрела в глаза любимому.

Эливейн опустилась на землю в трёх шагах от бездны. Здесь она вдруг почувствовала Дина. Раньше такого острого и близкого ощущения, почти осязаемого, у неё не было. Она тосковала, тосковала безмерно. Но так, словно он стоит рядом…

Хаим и Оянг остались ждать с лошадьми метрах в десяти от площадки, за густым горным кустарником. Нарушить просьбу Эливейн не следовать за ней они не смели.

Мадам Фейлель сидела молча, боясь пошевелиться в опасении спугнуть своё нежданное счастье чувства присутствия любимого. Вдруг в воздухе, словно что-то шевельнулось, и, потревоженное сознанием ощущение исчезло… Эливейн поднялась на ноги, с болью посмотрела на рокочущие внизу воды и быстрыми шагами, почти бегом, покинула полянку. Не говоря ни слова, лишь кивнув своим спутникам, она вскочила в седло и пустила коня галопом…

…Динаэль выбежал на площадку, когда даже звук далёких конских копыт затих… Над обрывом было пусто, и сердце волшебника болезненно сжалось: исчезло тёплое присутствие Эливейн…

И так повторится ещё восемь раз в последующие восемь лет…

Эливейн побывала в домике отца Грегори. Но, к несчастью, застала она там совсем другого священника. Тот, узнав, что прекрасная мадам – бывшая прихожанка вверенного ему прихода, рассказал ей всё, что знал, о причинах перевода отца Грегори на другое место службы: легенда о двух влюблённых, не пожелавших подчиниться воле хана Торубера и повенчанных в этом храме, ходила из уст в уста. Но где теперь искать отца Грегори, для всех оставалось тайной. Немного утешил Эливь старый сторож, любитель поговорить, но, к счастью, не признавший в приезжей красавице мисс Перлик: он-то и добавил к легенде историю о том, как отец Грегори спас от гнева хана отца несчастной погибшей девушки, отправив того, видимо, куда-то в безопасное место, к друзьям…

Шёл дождь, тёплый и мелкий, но затяжной. Эливейн, не дождавшись молочницы Ноэми, сама отправилась в деревню, где жила пожилая женщина, доставлявшая в Замок сметану, масло и сыр. Элель и Эркель просились пойти с мамой, но для трёхлетних малышей погода была явно не прогулочной.