Подхватив убитого мертвеца под мышки, О’Нил направился вслед за Оксаной, которая периодически подёргивала за тугую веревку, указывая истое направление; так они быстро добрали́сь до стального пути. В который раз успешно перецепившись, межнациональные оперативники освободились от ненужной бечёвки и двинулись к главному входу. Первым шёл специальный агент, подтаскивая за собой истерзанного покойника. Прикрывавшей россиянке пришлось замыкать, продолжая подсвечивать электрическим фонарём и не забывая пристально вглядываться в окружающую их «чёрно-белую» мглу.
Постепенно неотступные напарники приблизились к основной металлической створке, позволявшей попасть во внутреннее пространство. Пока Джонни возился с запорным устройством, фартовая девушка, с ноги переминаясь на́ ногу, неожиданно обо что-то запнулась. Подавшись естественной интуиции, она пониже нагнулась и в основании металлического штыря, вбитого в ледовый верх бескрайнего океана, обнаружила конец вито́го верёвочного каната, отдельно отходившего в обратную сторону; его давненько запорошило, и, если бы не случайность, навряд ли немаловажную находку смог бы кто-нибудь обнаружить. Потянув её на себя, московская сыщица очень скоро нашла дальнее окончание, как оказалось, валявшееся поблизости и аккуратно обрезанное острым предметом; общая длина выявленной улики не превышала двадцати пяти метров. «Странно? Кто-то здесь очень любит гулять в кромешную непогоду, и притом невероятно спешит – да так! – что даже не трудится отвязывать вспомогательное приспособление», – подумала про себя Бероева, решившая любопытный факт сохранить покуда в глубокой тайне, тем более что её уже подзывал нетерпеливый, несдержанный фэбээровец, находившийся в разделительном тамбуре зимовочного строения. Перестегнув страховочный карабин, чтобы обогнуть распределительный штырь, через пару метров она вышла к приоткрытому входу зимовочного сооружения.
Оказавшись внутри, где имелось приемлемое освещение и где отсутствовал заснеженный ветер, коллеги по правоохранительной деятельности разглядели те страшные останки, какие им посчастливилось отбить у неизвестного ирода и какие удалось сюда принести; ими оказалось жуткое подобие мёртвого человечьего тела. Как и в первых трёх случаях, разгрызенная голова наполовину отсутствовала, причём вместе со всем мозговым веществом; одежда, некогда прикрывавшая худощавую грудь, была разорвана в мелкие клочья; начиная от худощавой шеи и до самого паха, оголённое туловище растерзывалось словно при вскрытии; внутренние органы казались словно кем-то изъеденными, а некоторые и напрочь отсутствовали; помимо перечисленных ужасов, не присутствовало обеих нижних конечностей (только обглоданные половинки толстых костей торчали из тазобедренного сустава). Как уже говорилось, своеобразные мо́щи, что остались от мужского туловища, заморозились и нисколько не кровоточили.
– Это, точно, не инженерный техник, – закончив с первоначальным осмотром, произнесла российская сыщица, снимая головной капюшон, – у того спецодежда была от «Газпрома», а настоящие логотипы указывают на чёткую принадлежность к нашему МЧС.
– Да, – согласился американский агент, – но что же, получается, Иван жив? Тогда непонятно, что в таком случае делал на улице этот?
– Вопросов много, – согласилась Бероева с озвученным мнением, – и к ним обязательно потребуется искать прямые ответы; но для начала – чтобы не тащить чудовищные останки через все помещения – кому-то надо смыкаться к Доку и взять у него специальный пакет. Потом, уже в его личном присутствии, детально изучить изуродованное туловище, а заодно разузнать: что за нелёгкая нужда погнала в стихийную пургу человека, к великой досаде, пока ещё неизвестного?
