– То есть? – не сразу сообразила сотрудница уголовного розыска.
– В противовес неправдивым словам Рамиреса, снега «понаносило» немного, – капли на побледневшем лице учёного становились гораздо крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Как я уже говорил, Григорович его не трогал, а направился напрямую в бескрайнюю неизвестность. Через несколько метров его пешие следы обрывались, зато появлялись гусеничные отпечатки, оставленные небольшим снегоходом, скорее всего двухместным. И что странно?! Мои американские коллеги не придали странному факту никакого значения, как будто им отлично известно, что там, до нашего появления, приключилось.
– Интересно, – оборвала Бероева натужную речь (бледное лицо измученного рассказчика вовсю обтекало холодным потом); заметив необычную особенность и проявляя нормальное участие, сердобольная девушка простодушно спросила: – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо?.. Может, сходить за доктором?
Тот ничего не ответил, а сильно закашлялся, безвольно хватая недостающий воздух и цепляясь руками за горло, – становилось очевидно, что он безвременно умирает. «Только бы не сейчас!» – в сердцах подумала Оксана, нежными руками подхватывая учёного, в предсмертных конвульсиях заваливавшегося на половое покрытие. «Он ведь готов был всё рассказать», – мысленно причитала сокрушённая сыщица.
Начиная хрипеть, Веремчук изобразил характерный жест, приглашавший сблизиться лицами. Сквозь душившую хрипоту, он изловчился произнести единое изречение, хотя и странное, но всё же понятное: «Та… ре… лка» – и тут же скончался. Ошеломлённая сотрудница закрыла очередному покойнику потухшие очи и пошла из профессорской комнаты прочь, чтобы разыскать доктора Джордана и позвать его на констатацию скоропостижной кончины. Какого же случилось её нелепое удивление, когда, едва оказавшись в общественном коридоре, она внезапно столкнулась с Майклом, который и сам активно её искал и который находился в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один так страстно желал обнаружить российскую девушку – вместе с ним по зимовочной базе рыскал Уоркен, державший ответную радиограмму. Увидев Бероеву, оба радостно вскрикнули:
– Ксюша, нам срочно нужно поговорить!
– Лично с Вами, Док, мне тоже, – энергично ответила деятельная оперативница.
Прекрасно понимая, что возникшее дело не для «лишних ушей», вначале предложили высказаться добросовестному радисту. Пользуясь предоставленным шансом и передавая маленький клочок бумаги, он проговорил коротко, но и отчётливо:
– Пришёл ответ из России.
Поблагодарив его за аккуратную исполнительность, заправская сыщица быстро пробежала взволнованным взглядом присланный текст:
Москва. Центр
Капитану Бероевой О.В., оперуполномоченной
Проведение эвакуации считать мерой, пока преждевременной.
Действовать в строгом соответствии с инструкциями, полученными при вылете.
27.11.2017 года, 19 часов 20 минут.
Отпустив исполнительного радиста, Оксана пригласила Джордана в жилую комнату, где находился мёртвый геолог; она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то невероятно значимое, но всё же посчитала, что сначала необходимо осмотреть очередного покойника (пока ещё свежий), чтобы попытаться установить и причину и следствие, повлекшие его трагичную гибель.
– Посмотрите, Док, – придав себе серьёзное выражение, потребовала сотрудница уголовного розыска, едва они оказались внутри, – Как Вы думаете, от чего он скончался?
