– Не томи, охотник, – лениво зевнул Хайдгер. – Мы все равно её найдём, даже если для этого придётся разобрать твою убогую халупу по брёвнышку, а вот когда найдём, у тебя появятся проблемы: наместнику неприятно будет знать, что ты укрывал его дочь и мешал слугам короля,– заметил Хайдгер, отклеившись от косяка. Он спокойно, вразвалочку подошёл к охотнику, словно не Матиас, а он, Хайдгер, был здесь хозяином.
Матиас молчал, уставившись в пол.
– Интересно, есть ли у тебя разрешение на охоту: я видел беличьи шкурки во дворе, – по-волчьи оскалил зубы Хайдгер. Он небрежно вытащил нож, и приставил лезвие к груди Матиаса. Браконьерничаешь в господских лесах. Ай, ай, ай.
– Не знаю я ничего, и охотничьи грамоты у меня в порядке, – насупившись, соврал Матиас.
– Ну смотри, – ухмыльнулся он, пряча оружие в ножны болтающиеся у пояса, и сделал вид, что направляется к двери. Вдруг, он развернулся и ударил под дых. Не ожидавший нападения Матиас согнулся и рухнул на пол. За печкой ойкнули. Солдаты, потрошившие сундук, бросились к печи, и выволокли испуганную мельникову дочку. Перепачканная сажей и пылью, девушка зарыдала.
– Кто это тут у нас такой прелестный, – улыбнулся Хайдгер.
– Не трогайте её! – Несмотря на боль, Матиас проворно вскочил на ноги и размахнулся, чтобы ударить в ответ, но четверо дюжих охранников повисли на нем, словно матерые волкодавы на пойманном звере.
– Ну как теперь твоя память? А девушка то хорошенькая, – проговорил Хайдгер, трепля испуганную девушку за щёчку.
– Подполом ушла. Там лаз до реки, широкий. Зимой дороги заметает, за водой только им и хожу.
– Обыскать погреб. Дороги говоришь, заметает, – процедил сквозь зубы Хайдгер. – Тушки и шкурки звериные мимо пограничных застав и дозорных по реке возишь. От налогов королевских кроешься, подлец.
Солдаты оттащили стол и, свернув лежащую на пол оленью шкуру, обнаружили под ней деревянную крышку. Прилаженная к ней складная лестница вела в просторный подпол.
– Лаз, господин. Мы нашли лаз, – прокричал один из стражников, зажигая факел.
Круглая опутанная корнями дыра зияла в глиняной стене прямо напротив входа. Она была достаточно широка для взрослого мужчины, но крупному Матиасу приходилось нагибаться.
– Ну смотри, если врёшь,– пригрозил Хайдгер спуская следом за своими людьми. Последним должен был спускаться Генри, но крышка случайно выпала из его рук, затворяя проход.
– Генри, что ты там копаешься? – Послышался недовольный окрик Хайдгера.
– Сейчас, сейчас, господин, – прошипел он, ударяя чугунком двух держащих Матиаса стражников.
Матиас добавил, и оглушённые наёмники рухнули на пол.
Эура кошкой спустилась вниз.
– Не благодари, сестрёнка, – прошептал Генри. – Бери вещи и вали.
– А с ними что будет? – Она кивнула головой в сторону Матиаса, прижимающего к груди рыдающую девушку.
– Даю слово, что позабочусь о них.
– Прощай брат.
– Прощай.
– Генри! – Послышался недовольный голос из-под земли. – Что у вас там происходит?
Охотник не лгал: лаз действительно вёл к реке, где под занесённой снегом лодкой были спрятаны лыжи и сани, но Хайдгер, заподозрив неладное, повернул людей не пройдя и четверти пути.
-Ушла…. – зло процедил Хайдгер. После полумрака подпола яркое солнце, заливающее двор перед избушкой Матиаса, слепило, и мужчина щурился, разглядывая свежую цепочку лошадиных следов уходящую в лес. – Что в той стороне?
– Лес духов…– Отозвался Генри, прижимая снег к правому глазу. Глаз стремительно заплывал, а под ним набухал синяк. – Дальше река и горы. Безлюдная местность: только звери и нелюди. Может, оставим эту глупую затею и вернёмся в Снерхольм, господин Хайдгер? Эура хорошо знает эти места, мы до темноты пролазаем по оврагам и буреломам, пытаясь её поймать.
