Легенда о Мантикоре. Пропащая душа - страница 28

Девушка осмотрелась: маленькая неприметная коморка под самой крышей колокольни храма не раз спасала жизни. То, что Эура приняла за обломки мебели, оказалось сложенной поленницей дров. В углу валялся соломенный тюфяк, чуть припорошённый снегом, нанесённым ветром через щели в старых ставнях окна. С высоты колокольни город был виден, как на ладони: нарядный городишко, весь в россыпи зелёных огоньков, ручьями стекающимися к башне, словно светлячки на трухлявом пне. Город… был ли он когда-то городом? Эуре, испуганно взирающий на него из маленького окна, он казался кладбищем, а аккуратные домики – склепами. Даже с высоты колокольни, сквозь снег и вьюгу можно было разглядеть белого змея, намалёванного на каждой двери странного поселения. Та же змея, флегматично глотающая свой хвост, была нарисована на карте, с той лишь маленькой разницей, что у змеи на карте были зелёные нефритовые глаза. А может, убегая от толпы мертвецов, продираясь сквозь пелену бури, Эура просто не заметила какого цвета глаза у змей безразлично взирающих на неё со стен разрушенных строений.

Присев на тюфяк, Эура отхлебнула вина из фляги. Метель пыталась оторвать ставни и кидала снег в щели. Ветка, которую она все ещё сжимала в руке, еле тлела, норовя погрузить комнату в полную темноту. Выбрав сухой уголок, Эура развела маленький костёр и, завернувшись в плащ. Вздрагивая от каждого шороха, она так и не могла сомкнуть глаза до утра.

Рассвет заставил мертвецов вернуться в могилы. Метель утихла. Город стоял тихий и чистый, словно невеста перед алтарём. Озираясь по сторонам, готовая снова кинуться в башню, Эура добрела до пещеры. Костёр был затоптан. Все ещё тлеющие угли беспорядочно валялись на полу. Отпечатки измазанных в саже босых стоп вели вглубь пещеры. Сумка была выпотрошена: застёжка выдрана, а солонина и сушёная рыба – исчезли. Собрав уцелевшее, Эура поспешила из города.

В обед её сморил сон и, спрятавшись среди камней, разбросанных вдоль дороги, она задремала на солнце. Проснулась Эура от того, что кто-то толкал её в плечо. Она открыла глаз и, едва увернувшись от прицельного удара крепким клювом, вскочила. Большая, ростом с охотничью собаку птица, с лысой безобразной головой и алыми глазками пыталась стащить пряжку с плаща. Вторая пернатая разбойница вытаскивала из-под головы сумку. Внезапное пробуждение жертвы ограбления нисколько не смутило лысую парочку. Они, щёлкая от негодованья клювом, шипя и растопырив крылья, прыжками удалились на безопасное расстояние.

– Прочь, – зло зашипела Эура, неловко замахиваясь. Плечо, затёкшее от долгого лежанья на камнях, хрустнуло.

Солнце тем временем клонилось к закату. Запустив в птиц булыжником, Эура подобрала сумку и побрела по обочине, прячась за камнями. Одни боги знали, кто ещё ходил по этой дороге. Стоило только стуку копыт достигнуть уха, как Эура проворно нырнула за камень. Всадник, не заметив её, промчался мимо. Эура разглядела лишь коричневый плащ, из-под которого торчали прибитые к шлему коровьи рога. Чутье подсказывало, что не стоит окликать незнакомца. Когда всадник скрылся во мгле ранних сумерек, снова послышался стук копыт по мощённой булыжником дороге. Ещё несколько коней, несущих на себе рогатых всадников проскакали мимо. Судя по карте, дорога спускалась в долину, петляя через посёлки мёртвых.

Эура остановилась у перекрёстка. Следы копыт, отпечатавшиеся в рыжем от пыли снегу вели вправо, главная дорога – прямо, к видневшимся у горизонта чёрным крышам домишек, сиротливо прижимавшихся к подножью скалы, а перед нею у развилочного камня стоял трактир с наглухо закрытыми массивными воротами. Ветер гулял под остроконечными крышами каменных дозорных башен. На створках дверей кто-то нетрезвой рукой намалевал красной краской корявую звезду в центре круга. Левый конец её был больше правого, верхний – коротковат.