Сжав пальцы в кулак, Рогнар поморщился. Перчатка впилась в кожу, а кисть потяжелела и онемела. В темном зале таверны было неустанное движение: упираясь ногами в пол, паренек оттаскивал мертвого амбала в ближний угол. Из трупа уже не текла кровь, его руки и ноги одеревенели, а кожа стала мраморной. Удивительно, как быстро этот человек превратился в безликую груду мяса.
Воина ничуть не смущало наличие мертвецов. Рядом со столом сквозь мучительный сон постанывал Сова. Его лицо и шею залило кровью, медленно сочащейся через уголки губ. На нем была особая маска: жестокости, отчаяния и боли. Гримаса поражения, – другой фразы воин подобрать не мог.
Рука, недавно держащая карающий меч, казалось ловчему чужой, с каждым разом пальцы все хуже реагировали, и не оставалось сомнений, что перчатку все-таки придется снять.
Бесформенной грудой тело амбала уже лежало около входной двери. Паренек взял щетку со щелоком и принялся натирать пол. Как оказалось, к подобной ситуации хозяин таверны был подготовлен. Однако это не помешало ему пролежать без сознания несколько минут, а потом, с мертвецки-бледным лицом, уйти на кухню следовать приказам разъяренного палача. Рогнар даже представить не мог, что путь через предместья Карилоса может обернуться подобной сечей. Хотя одного он отрицать не мог: все сложилось донельзя удачно. Спасенная девушка оказалась воровкой и в дальнейшем могла пригодиться.
Когда воин попытался привести ее в чувство, она сделала вид, что спит. Но стоило взять ее на руки, как проворно извернулась и рухнула на доски, громко застонав от сильного удара спиной. Девушка дралась, царапалась и кусалась каждый раз, как Рогнар прикасался к ней. Чтобы хоть как-то успокоить и поднять на второй этаж пришлось лишить девушку чувств, осторожно ударив рукоятью меча по затылку. Осмотреть воровку предстояло Хильде, которая удивительно четко исполняла все просьбы и, казалось, совсем не боялась вида крови. Хозяйская дочка взяла наверх один из своих нарядов для работы в поле – это были узкие мужские штаны и кожаная куртка. Таз с горячей водой вскоре отнес сам трактирщик. После всего вышеописанного молчаливый Виня принялся отдраивать пятна крови, чем занимался до сих пор.
Рогнар еще раз взглянул на руку и рывком сдернул перчатку, оголив покрасневшую и израненную кисть. На многих пальцах недоставало кусков кожи и не хватало мяса, а между безымянным пальцем и мизинцем на ладони находилась глубокая рана, в которую были набиты овальные семена, разбухшие от гноя и сукровицы.
Достав кинжал, воин подковырнул центральные семена и вытащил наружу, потом, громко ругаясь, вытряхнул оставшиеся. Открылась глубокая дыра, размером с небольшую монету. Стоило пошевелить пальцами, как внутри определялись оголенные сухожилия и мышцы. Рана не была сквозной: на тыльной стороне ладони ее закрывал тонкий слой уцелевшей кожи и жира.
– Виня, отвлекись ненадолго. Скажи мне, у вас на кухне есть семена белого солнечника?
Парень кивнул, оставил щетку и убежал в соседнее помещение. Он принес мутную банку и поставил на стол. Взглянув на руку воина, Виня вздрогнул и молча вернулся к прежнему занятию. Раздалось мягкое скрежетание щетки о деревянный пол. Крови уже практически нигде не было видно.
«Одно, два, три, четыре…» – мысленно считал Рогнар, погружая овальные семена себе в ладонь. Когда дошел до десяти, пошевелил пальцами и потянулся к перчатке.
