– Значит, возможно, Туманные холмы уже не так непроходимы, нужно будет сообщить об этом совету, а нам быть настороже. Эти границы с древних пор почти не охраняются.
Разговор плавно скатился к совместным воспоминаниям кузенов, Тира разморил сон в кресле, ему грезились танцующие прекрасные жители холмов в венках из цветов, они смеялись, веселились и звали его к себе. А потом – бах! – ударил кулаком об стол уже подпивший Дуче, резко вскрикнув, так что Тир с испуга чуть не выпрыгнул из кресла.
– Бах – и я ему дал прямо в нос. Будет знать, как иметь со мной дело. А теперь спать пора. – Он развернулся, ни с кем не попрощавшись, осушил еще пинту пива и забрался на кровать. Не прошло и секунды, как раздался громкий храп.
– В этом весь Дуче, – сказал Торик. Гном встал, и друзья вышли на веранду. Чуть ниже слышался шум реки, на западе серебрились склоны гор в свете лун, а на востоке плотной стеной стоял туман, покрывая холмы.
– Что ж, и нам спать пора. – Тир зашел в хижину, Торик следом, закрыв дверь на засов. Дуче пришлось дать хорошенько в бок, чтобы он перестал храпеть. Сон опустился на дом, дрова в очаге погасли. Друзья не видели, как в темноте у края леса с дерева спустился человек, темные его одежды сливались с тьмой леса, он бесшумно двинулся в сторону Туманных холмов. Но и человек же уже не видел, как от дерева, на котором он прятался, будто от самого ствола отделилась хрупкая женская фигура. Полупрозрачная, она постояла в лунном свете, что-то напевая, и отступила в сумрак чащи.
Выспаться особо не удалось: Дуче так громко храпел, что к утру Тир уже подумывал придушить его подушкой. Плотно позавтракав, друзья отправились на верфь, по крайней мере, так ее называл гном-отшельник. По прибытии, пройдя метров пятьдесят к реке и чуть ниже по течению, они увидели отлогий берег и кучу бревен, рядом громоздился сарай, из которого Дуче извлек инструменты.
– Сейчас, гном-бездарь и человек, который, скорее всего, тоже бездарь, я покажу вам, как делаются плоты, знаменитые плоты от Дуче с Восточной границы, – с этими словами он начал раздавать команды и поучать Тира и Торика. К обеду Тир окончательно понял, что Дуче никакого понятия не имеет, как строить плот. Результаты их были скромны: несколько порезов и ссадин, Дуче отбил пару пальцев молотком, и к довершению всего он и Торик немного подрались, на берегу же появилось всего два еле скрепленных между собой бревна. И хоть Дуче был гораздо крупнее Торика (тот недаром был разведчиком), он очень быстро лишил его преимущества, сбив с ног, и хорошенько наподдал кузену.
– Это тебе за бездаря, – сказал он и отпустил изрядно потрепанного гнома. К радости Тира, к вечеру оба друга забыли эту неурядицу и обнимались, выпив пива, как и положено братьям. Дни проходили безмятежно, до обеда они так же работали на верфи, и, надо было признать, трепка пошла Дуче на пользу: он перестал отпускать свои едкие комментарии, признал, что особо не участвовал в строительстве плотов с приходящими гномами, но пытался вспоминать, как они делали их, и дело начало спориться. Вечером гномы отдыхали, а Тир изучал небольшую территорию, на которой обосновался Страж Восточной границы – так называл себя Дуче. Она была действительно небольшой – примерно десяток квадратных километров. Тир нашел просеки, где гномы заготавливали деревья для плотов и там же бережно высаживали новые саженцы. К его удивлению, Дуче очень внимательно следил за ними. Тир прошелся вдоль плотной, как молоко, туманной границы, но не решился войти в нее. В этом белой завесе не было ничего пугающего или сверхъестественного, просто будто плотное облако спустилось с гор. Он действительно видел несколько заячьих следов, уходящих в туман, но не стал искать обратные следы. Исследовав отроги гор, Тир обнаружил малоприметную тропу, уходящую в ввысь. Он попытался пройти по ней, но через пару километров резкого подъема уткнулся в снежные заносы. Дул сильнейший холодный ветер, и он отступил.
