Найдя дырку в кустах, Арен провела Торана внутрь к дому. Арен уже потянулась к двери, но тут Торан остановил ее:
– Арен, надо же постучаться.
– Зачем? – удивленно сказала Арен, – Дверь для меня всегда открыта. У Роджера не так много гостей.
Торан лишь повел плечами, он знал, что спорить с Арен бесполезно. Арен лишь улыбнулась ему в ответ. Улыбка Арен всегда поражала Торана своей открытостью: она никогда не скрывала чувств, если ей было хорошо, она улыбалась, в ином случае Арен не утруждала себя фальшивой улыбкой. Но больше всего Торану нравились глаза Арен: темно-синего цвета как море с оттенком изумруда.
Арен подошла к двери и отворила ее с легкостью, не свойственной девочкам. Дверь со скрипом поддалась и как только Торан переступил порог, захлопнулась, издавая тот же противный звук. На диване лежал старик Роджер и по обыкновению покуривал свою трубку. Арен бросилась старику на шею, а тот осторожно обнял ее.
– Арен! А я и не заметил, как ты вошла, – Роджер улыбнулся и, заметив Торана, добавил, – О, Торан, заходи!
– Не медли, Роджер, – прервала его Арен, – Я целую неделю ждала твоих историй про пелирьеров и море.
Каждую неделю Арен навещала Роджера и каждый раз он рассказывал ей истории о своей молодости. В этих историях было все – храбрость, мужество, приключения – в общем все, что так не хватало в Палирии. Эти истории делали Арен совсем другой, она начинала чувствовать свободу, которой ей так не хватало. Она давно уже съехала от Роджера, чтобы жить одной и не быть ему в тягость, но именно эти истории заставляли ее навещать старика каждую неделю. Именно Роджер нашел Арен на корабле, отплывающем в Палирию, где Роджер был капитаном и Арен будет ему за это благодарна всю жизнь.
Внезапно Роджер подпрыгнул на кресле словно ему и не было столько лет и воскликнул:
– Ну хватит историй, вы и так уже засиделись.
И правда, Арен заметила, что снаружи уже давно потемнело. Еще пару часов и в гуще леса почти невозможно будет найти путь назад.
Арен нехотя поднялась с места, за ней последовал и Торан.
– Спасибо, Роджер, – сказала Арен, и пошла вместе с Тораном к двери, каждый ее шаг сопровождался скрипом пола. Напоследок Роджер вручил Арен свечу. Та вряд ли поможет что-то ясно разглядеть, но хотя бы они с Тораном не споткнуться о какую-нибудь корягу.
– Торан, уже поздно, – сказала Арен, – переночуй у меня, а завтра с рассветом пойдем встречать Корна.
– Не знаю, Арен, – засомневался Торан, – Мои родители были бы против…
– Да брось, неужели тебе никогда не хотелось рискнуть всем?
– Нет, и ради чего? – поинтересовался Торан.
Арен лишь отмахнулась от него рукой, но через какое-то время Торан поддался уговорам:
– Ладно, я переночую. Я через неделю уезжаю обратно на Альмин, чтобы продолжить обучение магии ветра. Мои родители думают вообще остаться там, знаешь, считают, что лучше не отвлекать меня от учебы.
Торан посмотрел на Арен, ожидая реакции, а та лишь кивнула и улыбнулась:
– Вот так и надо! Такой Торан мне нравится больше.
Арен с Тораном уже подошли к маленькой лачужке, которая была не младше дома Роджера. Арен часто представляла этот дом в те времена, когда он еще не был покрыт мхом и прочно стоял на земле, представляла людей, которые жили в нем. Знали ли они, что дом простоит так долго?
– Ты уплываешь с торговыми кораблями? – спросила Арен, заходя в дом.
Торан кивнул.
– Мы отплываем чуть раньше торговых, торговые отплывают в воскресение утром, а мы в субботу.
