Разговаривать с заключенным, пусть даже с позиции победителя, не позволяла задетая гордость; уйти – любопытство. Роун боролся с собой, когда обидчик снова подал голос:
– Правду говорят, что у тебя Дара нет?
Роун пробурчал ругательство. Заключенный только хохотнул и взялся руками за прутья решетки. Роун снова поразился: мороз крепчал, а у парня не было ни перчаток, ни теплой куртки, но холод был ему не страшен. Согревающий артефакт? Так стражники должны были отобрать любой предмет с магической аурой. Значит, надо их проведать и сделать выговор за нарушение порядка.
Однако южанин все не успокаивался:
– И по городу ты бродишь потому, что потерял надежду стать королем?
– Нет! – рявкнул Роун – и тут же пожалел, что не сдержался. Ухмылка южанина была столь пакостной, что Роуну захотелось снова врезать ему. Но не драться же с заключенным? Это было бы ниже достоинства короля… возможного короля.
– Хочешь, чтобы я поверил, что ты не трусишь? – спросил заключенный таким мирным тоном, словно они находились на светском рауте. Роун раздраженно фыркнул, размышляя над ответом. – Тогда предлагаю спор.
– К чему бы мне соглашаться? – ядовито поинтересовался Роун. Южанин быстро и почти добродушно улыбнулся, и эта неожиданная улыбка удивила Роуна:
– Ну, а почему тогда ты полез со мной драться? Разве не доказывая свою правоту?
– Просто захотелось тебе навалять, – буркнул Роун, не глядя на него.
– Причина, достойная драки.
– Ну все, с меня довольно! – зарычал Роун, вскочил на ноги и бросился на поиски стражи. То ли чтобы дать им нагоняй по поводу артефакта у заключенного, то ли чтобы действительно навалять ему.
Странное дело, но стражи он не нашел. Никого у входа в тюрьму, в коридорах или комнатах – словно бы все разом куда-то ушли. Роун шел дальше и хмурился. Куда могли уйти все? Неужели что-то случилось? Нет, вон висит на стене магическая карта, на которой показывается состояние каждого стражника, и судя по ней, все живы и здоровы. Вот только куда-то пропали.
– Странно все это, – проговорил Роун, размышляя, стоит ли послать весточку командованию, или сначала поискать ответы самому. В камерах спали заключенные; кое-кто смотрел на незваного гостя с затаенной злобой и не отвечал на вопросы.
В конце концов Роун дошел до камеры, в которой стоял южанин. Тот заинтересованно приподнял бровь:
– Все-таки решился?
– Куда все подевались? – спросил Роун. Южанин пожал плечами, и в этом движении сквозило равнодушие:
– Понятия не имею. Нет привычки следить за кем-то.
– Голубая кровь, да? – злобно буркнул Роун. – Ты не мог совсем ничего не видеть. Куда все делись?
– Откроешь дверь? – буднично поинтересовался южанин. Роун мотнул головой:
– Еще чего. Так где?..
– Утомительный ты, – разочарованно протянул заключенный и отвернулся к окну. Роун скрипнул зубами. – Сидеть в этой камере мне неохота, но видишь ли – я не могу выбраться без вреда…
– Вижу, и мне это нравится.
– Глупый мальчишка, – с презрительной жалостью сказал южанин. – Ты даже не знаешь, кто я такой.
– Обнаглевший южанин, которому стоит пару-тройку месяцев посидеть тут и успокоиться.
– Жаль, но у меня нет столько времени. У меня его вообще почти нет.
Последние слова заключенный почти прошептал. Роун изо всех сил постарался не выдать любопытства.
– Заключим соглашение, – решительно заявил южанин, делая шаг к решетке и протягивая руку. Взгляд у него был прямой и ясный. – Выпусти меня, и я не стану оскорблять твое королевство.
