– Значит, ты хейль… Забавно, наверное, быть хейлем среди северян… – нехорошим голосом проговорила она. – И кто же тебя обратил? Твой ненаглядный братец?
Он поцарапал меня… – прошептала Рэн. Привычный кошмар тут же всплыл перед глазами.
– А ты сделала хейлем Брайса…
– Я не знала…
– Полнолуние – запретное время для нас, если мы хотим уберечь любимых! Но ты, разумеется, этого не знала. Мы никогда не проводили вместе ночи полнолуния! Ты… – Селена резко замолчала, потом вздохнула. – Во сне ты рассказала очень интересную историю… настолько интересную, что узнай о ней кто-то из Ситча, ты бы уже не дышала. Это правда, что твоя кровь не позволила Брайсу обратиться?
– Да.
– Ты, наверняка, ненавидишь эту сторону своей сущности и стыдишься ее, – сказала вдруг Селена.
– Я не хотела становиться хейлем, – просто ответила Рэн.
– Ну уж твой брат-то точно хотел. Он ходил за мной по пятам, умоляя лечь с ним.
– Зачем ты это сделала? – Рэн в упор посмотрела на Селену. – Он был юным и глупым, а ты погубила его!
Селена равнодушно пожала плечами.
– Мне жаль.
– Нет, тебе не жаль его.
– Верно, не жаль. Он – проклятый северянин! И я радуюсь, если кто-то из них гибнет! – голос ее дрожал и рвался, но Селена продолжала. – Вы презираете нас, считая животными, высокородные владыки Севера! Самые подлые и жестокие люди, каких я знаю!
Рэн молчала, пораженная этим взрывом горечи и гнева.
– Почему ты так ненавидишь нас? – наконец спросила она.
– Родичи вашего дома привезли однажды из-за Черных Порогов девушку, она была хейлем… Ты еще многого не знаешь о своей новой сущности… Хейль может обратиться не только в полнолуние, но это требует огромных сил. Иногда обращение происходит, если опасность угрожает жизни или если хейля довести до состояния животного. Это может быть страх… или боль. Так вот, ту девушку отвезли в замок и долго пытали, пока она не обезумела от боли и не обратилась в зверя…
Рэн слушала, боясь вздохнуть, понимая, что самое страшное еще не сказано.
– И тогда твои благородные славные северяне устроили охоту. Она была очень слаба после превращения и перенесенных пыток и не смогла уйти далеко… Собаки, ее растерзала свора псов!.. – Селена судорожно вдохнула воздух, – а после они все отправились пировать, поздравляя друг друга с удачной охотой! Вот почему я ненавижу северян. Та девушка была моей матерью, и эта история – все, что я о ней знаю.
Селена долго молчала, потом заговорила своим обычным ехидным голосом:
– Хейли не чудовища, когда ты поймешь это, зверь внутри тебя будет давать тебе силы и перестанет быть твоей слабостью.
*****
Брайс с рассвета стоял на старом деревянном пирсе с полусгнившими досками, на окраине порта. Ничего не изменилось: все так же неистово дрались над водой чайки, пахло рыбой и морем, те же лачуги лепились к верфи со всех сторон, загорелые и босоногие рыбацкие дети по-прежнему играли в «стой-или-умри»… Он отвернулся к морю и долго вглядывался в бурные волны. Не обернулся и тогда, когда худенький мальчишка подбежал к нему и сел на пирс рядом, болтая ногами в воде. Они оба долго молчали, казалось, даже не замечая друг друга.
– Скоро глава Совета навести нашу гостью, – мальчишка ловко встал на ноги, разбрызгивая по нагретым доскам соленые капли. На пирс что-то упало. Брайс не шелохнулся, слушая, как удаляется топот бегущего связного. Потом медленно поднял кожаный кошель с монетами. Он был тяжелым и неприятно оттягивал руку.
