Флаури показал камень.
– Он настоящий? – поинтересовался стражник с недоверием в голосе.
– Если вы сомневаетесь, можете проверить, – протянул руку с камнем стражнику юноша.
– Я сомневаюсь, но проверять не стану, – монотонно пробасил паладин.
Путники переглянулись. Они и сами находились в глубочайшем смятении. Казалось, надо было предъявить камень и войти. Но теперь возник ещё и вопрос истинного происхождения рунного камня, а способ убедить дотошного привратника существовал только один.
Тимбертон знал, как доказать свою правоту, но не был уверен, что у него получится. Спустя несколько мгновений, когда стражник вновь задал вопрос о подлинности камня, сын Варнора, уже не боясь выглядеть глупо, произнёс услышанные недавно магические слова:
– Namora Okilas! – выговорил он как можно точнее и увереннее. Камень по-прежнему лежал в его руке, не оживая.
– Что вы мне тут голову морочите?! Уж не хотите ли… – стражник покосился на Флаури и собирался уже было задержать нарушителей порядка, но вдруг произошло то, чего так ждали двое путников. Камень вспыхнул неудержимым пламенем, а на его поверхности стал ясно проглядываться рунический символ.
Паладин-страж обомлел, застыв на месте, словно статуя. Флаури выжидающе смотрел на него. Наконец, стражник оттаял, и с его губ мелкой дрожью начали слетать слова:
– На… зовись, – запнулся стражник.
За долгие тысячу двести с лишним лет существования союза не нашлось бы случая, когда магический камень члена Ордена находился у совершенно постороннего человека. Хотя такую возможность Мау’Рин всё же предусмотрел. Считалось, что в рунных камнях заключена сила вечного огня Чуда Къёрденфелла. Обладать подобными рунами могли лишь верховные паладины и Корпус высших королевских военных чинов, что насчитывал ни много ни мало около сотни офицеров. Поначалу камни использовались воинами Мау’Рина для восстановления сил и выносливости после долгих изнурительных походов и лечения несмертельных ран, полученных в бесконечных сражениях с полчищами вьорнов. Сейчас же, во времена раздора между монастырём и Советом, кроме целебных назначений, руна использовалась для подтверждения права входа на территорию замка паладинов.
После смерти паладина хоронили вместе с руной, если последний не успел при жизни по доброй воле передать её брату по оружию. Понадобилось несколько сотен смертей осквернителей могил паладинов, чтобы люди смогли понять таящуюся в камнях опасность и бросить попытки присвоения чужой магической силы. И лишь камень создателя Ордена, Эрве Мау’Рина, всегда хранился в замке паладинов в личных покоях правителя и передавался по праву наследования титула Эрве. После смерти последнего к нему мог прикасаться любой желающий без вреда для себя. И даже если бы его выкрали, новый Эрве смог бы найти его по магическому следу.
А что делать паладину? С одной стороны, надо впустить Флаури, как обладателя руны, но вход в замок дозволен только определённому кругу служителей Валмалинора. А за всю историю Ордена руны ещё ни разу не оказывались в руках совершенно постороннего человека. Есть риск, правда, что камень искусно подделан каким-нибудь шарлатаном, но в нём явно присутствует волшебство… Да и письмо от Харбена не позволяет сомневаться в пришедшем. В итоге решать, как с ним поступить, предстоит верховным паладинам.
– Флаури из Веорны, сын Варнора и Эмилии! – выпалил он заранее заученную фразу. Это Харбен подсказал ему, как, следуя этике, необходимо представляться.
