– Ты же знаешь его. Он все проблемы привык лично решать, если есть возможность его присутствия, – ответствовал второй. – Что тут скажешь? Пытается делать ещё и чужую работу. Не сидится ему в замке. Будто не доверяет своим людям, – еле слышно рассуждал он.
Их было не видно, лишь тихие голоса доносились снаружи. На улице уже вовсю горели факельные фонари. Наступил вечер. Во внутреннем квартале города становилось всё меньше народу – все потихоньку разбредались по домам. Те ученики, которые жили в окрестностях Даллор-Кура, спешно выводили коней. Лишь стражники стояли на постах недвижимыми фигурами, что в накрывшем город мраке казались безмолвными серыми статуями.
Джорджио немного задержался в проходе, пытаясь уловить хоть малейшие сведения о наместнике, но большего не услышал. Солдаты перевели разговор на более обыденную тему.
Выйдя из академии, юноша быстрым шагом направился к конюшням, где его ждал верный Арнаур. Конь был один, все остальные уже уехали.
«Интересно, Флаури удалось что-нибудь выяснить? И куда это улетел Дорвен, что аж стражники беспокоятся? – думал Джорджио, выезжая из города. – Ладно, приеду и всё узнаю. Вон уже караван за холмом скрывается. Пора догонять!»
Жёлтые языки пламени, чуть вздрагивая и извиваясь, бесшумно облизывали лежащие в костре ветки. Их лёгкое потрескивание напоминало клацанье зубов неведомого зверя, будто бы притаившегося сейчас в огне.
Вечерний лёгкий ветерок гулял между сосенок, заставляя их макушки еле слышно перешёптываться. Освещаемые огнём ветви отбрасывали причудливые тени, что слегка покачивались на стволах огромных столетних деревьев, словно выплясывая незатейливый ночной танец.
Двое молча сидели у огня, лишь изредка Флаури поглядывал на свою спутницу, но та не обращала на него никакого внимания. Юноша мог с ней заговорить, что-то спросить, но что? С чего начать? Его голова буквально кипела от недавних событий. Всё перепуталось, и он не мог сосредоточиться на чём-то одном, совершенно забыв о том, что это именно она хотела завести с ним разговор. Пока Тимбертон разгребал мысленный беспорядок, Милана вдруг сказала:
– Не думала, что отыщу тебя так скоро. Что ты здесь забыл? – она ворошила палкой угли в костре.
– Постой-постой! Я ничего не понимаю! Что это вообще значит? – вскинулся вдруг Флаури, размахивая руками.
– Мне нужна твоя помощь, – не отводя взгляда от костра, промолвила Милана.
– Тебе? От меня?! Какую помощь я могу тебе оказать? Вижу, ты не на ярмарку приехала, – вон, оружие какое! А из меня воин никудышный. Только деревянной палкой умею махать. Ты себе представить не можешь. Когда орка увидел, даже меча не смог поднять. Позор ещё тот…
– Страх – это не позор. Не боится опасности лишь безумец. А безумцы зачастую проигрывают из-за своей же беспечности, – попыталась успокоить она.
– Ага. А кто испугается как следует и в штаны наложит, тот побеждает. Зачастую… – саркастически отозвался тот, изредка поглядывая на девушку.
– Ты ещё очень мал, чтобы понять. Когда-нибудь узнаешь, что в сражении выигрывает не тот, кто не боится, а тот, кто ценит противника. И чем больше ты его ценишь, тем проще тебе с ним сражаться, – серьёзно подытожила Милана.
Флаури воспринял сказанное не как руководство к действию, а, скорее, как занудную поучительную речь, которые терпеть не мог, хотя очень часто приходилось. Да и с чего она возомнила себя его учителем? Лихо махать красивыми сабельками – одно, а мудрые мысли в двадцать – или сколько там ей – лет излагать – совершенно другое.
