Ночевать приходилось то в брошенных лесных хижинах, то под каменным навесом у подножия гор, то вообще под открытым небом на поросшем серым мхом склоне холма. Шерстяная накидка спасала от ночных холодов. От весенних дождей же спасти могла лишь крыша над головой. Когда тяжёлая грозовая туча настигала путников на равнине, и укрыться было негде, приходилось мириться с непогодой.
Чёрствый хлеб, родниковая вода и травы были близкими спутниками Флаури в последние дни. В опустевших селениях исчезли даже скотина с птицей. А запасы погребов канули ещё в начале весны. Люди жили в основном охотой, чему Тимбертон, к сожалению, учиться отказался. Милана же, как выяснилось, лука и сабли на лесную живность поднять не могла. Вот и перебивались они день за днём скудным провиантом, если, конечно, удавалось. Иной раз лишь сваренная в котелке крапива утоляла жуткий голод на несколько часов, а отвары горных и лесных трав придавали сил.
Наступило тринадцатое число Месяца Вечного Древа. Они проснулись в глубокой прохладной пещере. Остатки вечернего огня беззвучно шаили в кострище, полностью отдав всё тепло ночью. В проходе виднелся яркий утренний свет.
«Интересно, насколько там тепло?»
Последние два дня погода не радовала путников. Они постоянно мокли от проливных дождей. Не успел Флаури об этом подумать, как тут же был схвачен за шиворот.
– Ч-что т-ты… Ай! Больно же! Что ты делаешь? Куда тащишь? – звонко причитал он, негодуя.
Милана молча выпихнула его из пещеры, оставив сидеть на земле. Снаружи, и правда, стоял такой дикий холод, что Тимбертон моментально продрог. В следующий миг рядом с ним, звонко кувыркаясь, словно пустившись в пляс, оказался его меч. Юноша скорчил недовольную гримасу, но сообразив, что сопротивляться бесполезно – сегодня она была явно не в настроении – вытащил меч из ножен и начал тренировку.
К его собственному удивлению, первые минуты прошли довольно легко. Тяжесть в руке была, но она оказалась приятной. Вскоре возникла уже знакомая боль, и держать меч стало очень трудно.
Флаури упал на колени и взмолился:
– Зачем ты заставляешь меня это делать? Я с ним и полминуты в бою не продержусь! – В ответ он не услышал ни капли сочувствия.
Неудавшийся воин сидел на земле, превозмогая бессилие, ненависть, и… по лицу покатились слёзы. Предательские слёзы отчаяния. Когда ты чего-то с трудом добиваешься, а результат приходит не скоро, эти слёзы ввергают человека ещё глубже в пучину беспомощности и безысходности. Но Флаури решил справиться. Он, резко вскочив с земли, стал яростно размахивать тяжёлым оружием, стараясь как можно больше направлять движение по инерции, чтобы не так одолевала усталость. Иногда приходилось всё же поддерживать меч левой рукой, так как правую он уже практически не чувствовал.
Когда сын Варнора уже выжимал из себя последние капли, занося меч над головой, Милана стояла у входа в пещеру и мило улыбалась.
Флаури обернулся.
– Вот! Теперь я точно смогу завалить десять… да ладно, двадцать орочьих отродий! Только дайте мне их… – задыхаясь и еле удерживаясь на ватных ногах, прохрипел он.
– Молодец! Какой молодец! Смотри, в штаны не наложи, когда дождевого червя увидишь! – резко оборвала его Милана.
– Ха-ха-ха! – показательно посмеялся сын Варнора, тут же сделав серьёзное лицо.
Милана недовольно скривила губы и бросила:
– Иди завтракать!
– Не буду я есть твою траву! – вскричал Тимбертон. – Тащит неизвестно куда и зачем, кормит всяческой гадостью, да теперь ещё и издевается по утрам! Флаури, куда ты попал?! – громко возмущался он, всхлипывая.
