– Да, я знаю, ты постоянно использовал те цветы, чтобы я не плакала. – В животе появилась едва ощутимая боль. Каждый раз, когда мне было плохо, я была жутко раздражительной, и папа об этом знал, поэтому он легко усмехнулся и спокойно ответил:
– Ну что поделать? Ты только так успокаивалась в детстве.
– Теперь понятно, почему я зависима от их запаха.
– У тебя нет никакой зависимости, иначе бы ты не выходила из того сада. Можешь успокоиться. – Папа поднялся с дивана и подошел ко мне со спины. – Если начал болеть живот – иди отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не тревожили. – Повторил папа и поцеловал меня в макушку и пошел к выходу из комнаты.
– Куда ты?
– К тому, кто к тебе пришел ночью. Нужно продолжить допрос, если его еще не раскололи.
– Мне кажется, что ты мне ничего не расскажешь, даже если он выдаст все. – Я скрестила руки на груди, на что боль в желудке стала сильнее, и я скривила лицо.
– Иди в комнату, отдыхай. Встретимся позже. – Папа ушел и оставил меня одну.
– Точно не скажет… – Я с трудом поднялась с дивана из-за боли, что проявлялась при каждом моем движении, даже не стала поправлять скомканную юбку. С таким же трудом вошла в спальню, с трудом оперлась о кровать, с каждым новым приступом боли мне казалось, что я проглотила камень, а не съела вполне съедобный суп с маленькой тарелкой салата.
С трудом легла на кровать, опершись носком одного сапога в пятку второй ноги я сняла ботинок, а затем кончиками пальцев второй ноги сняла второй ботинок, и, уже полностью лежа на кровати, прижала к себе кролика. Вдыхая знакомый сладкий цветочный запах, я начала успокаиваться, а глаза устало закрываться.
Я ведь только встала и только поела. Где я умудрилась так устать? Я взглянула на кролика в своих руках. Цветы. Может, если я посплю, боль пройдет… Давно не ела так много, желудок будто разрывается…
Глаза устало закрылись, и несмотря на острую тянущую боль я погрузилась в сон. Проснулась я спустя пару часов. Боли не было. Выйдя из спальни, я увидела, что дверь в папин кабинет приоткрыта, в щели виднелось, что папа сидел за своим столом, задумчиво почесывая висок и лоб, и читал какую-то книгу, название которой я разглядеть не смогла. Пытаясь рассмотреть название, я хотела поправить очки, чтобы придать четкости зрения, но пальцы столкнулись с кожей на скуле.
Папа не замечал моего взгляда и продолжал читать, полностью погруженный в предложения книги. Тогда я пошла к нему, уже на подходе к кабинету папа оторвал глаза от текста и перевел взгляд на меня, моментально захлопывая книгу.
– Проснулась? – Папа поднялся с кресла и вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.
– Да. Что за книгу ты читал? – Папа почесал затылок и неуверенно посмотрел на закрытую дверь кабинета.
– Ничего интересного. – Неуверенно ответил он и перевел тему. – Тебе уже подготовили новую комнату, мы с Алексом ее зачаровали, теперь только те, в ком есть наша кровь смогут его снять, там ты будешь в полной безопасности.
– Уже можно возвращаться? – Я не стала настаивать на ответе на вопрос, уже привыкшая к тому, что от меня скрывают все, что только можно.
– Да. Все твои вещи уже там. Пойдем, я отведу тебя.
Я надела обувь и пошла за папой. Он вел меня по коридорам давно знакомого дворца, все те, кто встречался нам на пути кланялись нам, на что я с папой легко наклоняли головы. В конце папа привел меня к украшенной лепниной двери, он взялся за ручки и открыл ее.
