Несколько теней разом вскочили, а потом всей гурьбой кинулись к роженице. Крик её отразился от свода….
Весной, когда племя Серых Волков пришло к водопаду, все сыновья его, в пещере оставшиеся зимовать, были живы и здоровы.
– Мои пальцы, – усмехался Хранитель.
Но их было не узнать. На голову выше стали сверстников не только телом, но и душой – вернуться в племя они не хотели, чаще молчали, чем говорили, и девушек избегали, чем любопытство у тех разжигали.
– Они как будто и не Волки, – удивлялся вожак.
– Но замечательные охотники, – хвалил Шурханша. – Может, и других мне отдашь в обучение? Не надоело им кочевать?
Кочевать надоело – пещера манила теплом и уютом, а ещё защитой Великого Бурунши.
Не только юноши, но и охотники зароптали:
– Надо менять нашу жизнь.
– Предки так жили, – возражал вожак, – бескрайние пространства им покорились – негоже нам менять их обычаи. Волки мы Серые или крысы, живущие под землёй?
Но не находил поддержки даже у старых охотников.
Дабы не допустить распри в племени, пришёл к Хранителю за советом.
– Как поступить нам, спроси у Великого Бурунши.
– Я спрошу – подари ему женщину в услужение.
– Каждый год ты берёшь по женщине – что с ними стало, объясни.
– Идем, покажу.
В полумраке пещеры на груди глиняного Бурунши гирляндой три черепа белели.
– Вот они, женщины твои.
Вожак ужаснулся:
– И одна из них та, которая тебя родила? Давно ли ты зверем стал, Шурханша?
– Я – Хранитель святилища, служу Великому Бурунше, и эта жизнь мне по душе. Ты своей жизнью, вожак, доволен?
– Тропою охоты вожу я племя – когда в нём играют сытые дети, я доволен.
– А когда они вырастут, оставят тебя, слабого и больного, в кинутом стойбище помирать, как оставили меня мои жена и сыновья.
– Такова жизнь. Может случиться, не доживу я до старости.
– Так умри же сейчас! – воскликнул Хранитель, и в спину всадил каменный нож вожаку.
Вечером у входа в пещеру жарили мясо на костре и угощали всех, кто пожелал служить Великому Бурунше.
Племя распалось. Многие из Серых Волков ушли в пещеру. В стойбище остались лишь те, кто боялся за своих детей, до которых, говорили, охоч был кровожадный идол.
Ушёл из стойбища Туркан – сын вожака, поклявшийся отомстить Шурханше за убийство отца. Всё лето он искал с ним встречи, но однажды, отчаявшись, вернулся в стойбище со шкурой медведя, в которую попросил охотников его зашить и поднести в дар Хранителю. Но хитрость была раскрыта, а Туркан убит и съеден, ибо привычка насыщаться человечьей плотью становилась обычаем у поклонников Великого Бурунши.
Потом люди пещеры напали на стойбище и всех истребили за коварный дар – так не стало на белом свете племени Серых Волков.
Охотников, что стали жить в пещере у водопада, никто не считал оседлым племенем или кочевым – их просто звали люди Падающей Воды. Ибо племя состоит из родов, род из семей, а у них не было семей, ни рода, ни племени. Они молились каменному истукану, слушались его Хранителя – летом охотились на животных, зимой собирали рыбу на льду у водопада…
Словом, жили. Совокуплялись с женщинами, а те рожали. Если на свет появлялся мальчик, его съедал счастливый отец, не забывая помазать кровью своего потомка живот Великому Бурунше. Такой обычай завёл в пещере её Хранитель Шурханша, объявивший, что плоть младенца продляет жизнь его отца.
Но сколь, ни продляй, конец известен – ни старости, ни смерти никому не удавалось избежать. Шурханша говорил, что главней всего на свете – это жизнь, а после смерти ничего не будет. А тому, чего не будет, ничего и не надо. Живи сейчас и всеми силами продляй свою нынешнюю жизнь – о будущем, которого нет, не стоит печалиться.
