– Нашшш он. Отпусти мальчика.
– Сначала скажи, чья ладанка. Кто носил оберег гайлара? Ты его сделала. Твой морок внутри.
– Не знаю!
Упрямо заявила Баба.
— Значит, его с собой заберу, пока не вспомнишь!
– Прокляну!
Расхохотался, продолжая держать скулящего мальчишку за волосы.
– Проклясть проклятого? Видно, совсем разум потеряла! Чей пацан? Он не из ваших!
– Нашшшш! – упрямилась Баба. – Не тронь!
– Заберу с собой. Как вспомнишь чья ладанка – верну оборванца.
Схватил Рона под руку, как паршивого щенка, и потащил на улицу. Мальчишка брыкался, кусался, орал, но Черный Волк нес его в сторону своего лагеря. Надо было дать ему сдохнуть, тогда бы он Бабу так не напугал и Рона не утащил. Что, если поймет… что это мальчик ладанку обронил, что, если не захочет таких, как он сам, рядом терпеть и уничтожить захочет?
Баба говорила, как раньше убивали гайларов. Выслеживали, нападали войском. Считали их слугами теней. Что если узнает кто про волка, то убьют, и даже Сивар не спасет.
– Сила в тебе, Диерон мой. Много силы. А силу все боятся.
– Кто мой отец?
– Такой же волк, как ты.
– А мать?
– Мать… женщина с красными волосами и огненным сердцем.
– И где они?
– Еще не время для знаний. Будет тебе десять лун, и БабА расскажет своему мальчику… а пока нельзя. Пока молчать надо.
– А ты… разве ты не моя ба?
– Нет… но ты вот здесь, – кулаком себя между грудей ударила, – беречь буду, пока сама жива.
– А я люблю тебя. Ты самая добрая.
Обнимал ее и голову на колени клал, чтоб волосы его перебирала длинные, волнистые, белоснежного цвета.
– Сивар никто никогда доброй не называл, и никто не любил.
– Рони любит.
– Знаю… но однажды придет день, когда твой волк решит иначе.
– Никогда не придет! Рони сам умрет, но Бабу обижать не даст!
Смеялась надтреснутым голосом и гладила его, гладила, напевая своим низким голосом, показывая картинки диковинные, пока глаза его не станут от морока пьяными, и сон не сморит.
Как теперь там Ба без него? Ничего… волк вернется, даст силы, и Рон сбежит от страшного человека в маске. А у самого от страха по коже мурашки бегут, и глаза печет. Вот-вот вода хлынет. Как у маленького.
8. Глава 7
Говорят, что полезно заставать людей врасплох. Никогда не знаешь, что можно тогда узнать.
(с) Джордж Р. Р. Мартин. Игра престолов
Я была не готова к встрече с ней. Саанан меня раздери, я не хотела, чтоб это случилось вот так. Какая тварь рассказала, какая проклятая змея? Узнаю, раздеру на части. А сейчас оставалось смотреть в темно-карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и сгорать в ее боли, корчиться в ней и понимать, что ни солгать, ни сказать правду не изменит ровном счетом ничего.
Ивайт давно ушла, но в дешевом номере воняло ее духами.
У меня в руках не просто ценная информация – у меня в руках наша победа. Точное расположение лассарского войска.
Сочная, грудастая Ивайт добывала для меня ценную информацию, а взамен я ее трахала так, что она голос теряла. Трахала и чувствовала себя дрянью, гадской сукой. Грязной, вонючей тварью. Но иначе мне было не добыть это все... Иначе мы так и будем прятаться, как крысы, в лесу вместе с баордами.
Она не простит. Объяснения будут жалкими и пустыми.
– Как ты узнала, что я здесь?
Прошла мимо нее к зеркалу и свернула волосы на затылке в пучок, закалывая черной заколкой.
***
Кажется, я вздрогнула от её голоса. Нет, не вопроса, а от самого голоса. Холодного. Безразличного. Как будто даже слегка раздражённого. Она словно недовольна тем, что я помешала. Помешала. Ей. Помешала с ЭТОЙ. Внутри словно хрустнуло что-то. Не сломалось, нет. Это хрустели обломки. Сломалось немного ранее. Несколькими минутами ранее. Когда смотрела, подобно заворожённой, как смачно целует в губы ту женщину... как впивается своими пальцами тонкими в её густые светлые кудри, разметавшиеся по спине, прижимая к себе её голову. Смотрела и чувствовала, как время отбрасывает меня назад. Многие луны назад, когда видела не один, не два, гораздо больше точно таких же поцелуев... после каждой её ночи любви с другой. Много лун назад, когда я думала, что знаю, каково это — вот так со стороны наблюдать за ней, ощущая то смущение, то злость на себя, на неё, то дикую ревность и.…боль. Я ошибалась.
