Черным зеркалом как заболел!
Весь осунулся, точно безумен,
Глаз горит, тараторит под нос.
Нелюдим стал, тревожный, угрюмый.
Жаль учителя прямо до слез.
Как легенды Апольского края
Как-то раз невзначай услыхал,
Так и спать по ночам перестал он,
А теперь, видишь, вовсе пропал»
Я напрягся. «Какие легенды?
Почему я их раньше не знал?
Что за зеркало? Могут ли беды
Исходить от каких-то зеркал?»
Дед прокашлялся. «Сказки все это.
К ним любовь во все годы была.
Да и нет здесь большого секрета.
Вот, послушай, такие дела.
В восемнадцатом веке неблизком
В белом доме о двух этажах
Жил помещик Друцкой-Соколинский,
Обрусевший зажиточный лях.
Был в хозяйстве весьма расторопен.
Парк разбил из высоких берез.
И однажды ему из Европы
Кто-то этот подарок привез.
Вот ведь, людям часы с табакерками
Да картины вручают порой,
А ему это черное зеркало
По каемке с искусной резьбой.
Говорили, оно не простое,
Не к тому, чтобы зал украшать,
Может силой своей колдовскою
Все, что есть на судьбе, показать.
Все, что было, что будет, решенья,
Что ты можешь иль должен принять.
Глянуть в завтрашний день – искушенье,
Что нам всем суждено испытать.
Эти игры всегда уважали
В высшем свете, и стаей карет
Все к нему вечерами съезжались,
Но молчало зерцало в ответ.
То ли в бубен стучать ему надо,
То ль какие слова произнесть,
Но ни разу бесовское чадо
Не открыло желанную весть.
Не наладился клуб спиритизма.
А потом, словно ждать перестав,
Это зеркало собственной жизнью
Стало жить, не без жутких забав,
Всем домашним играя на нервах.
Раз затеяли в доме ремонт.
Глядь, рабочий, что клеил шпалеры,
Запропал и никак не идет.
Забежали, а он еле дышит
И под зеркалом прямо лежит.
На затылке огромная шишка
И белее покойника вид.
Лишь на улице в чувство пришел он.
Все твердил, не смолкая, о том,
Как какой-то чарующий голос
Звал его за зеркальным стеклом.
Подошел, тут со страшною силой
Чья-то лапа о гнутых когтях,
Изнутри появившись, схватила.
Аж от боли сверкнуло в глазах!
А потом ничего и не помнил…
Тут и слухи помчались окрест,
И крестьяне все барского дома
Стали бегать, как ладана бес.
А другой раз из зеркала пламя
Вдруг как вырвется алым лучом
Да как пустится в пляс языками!
Так не раз загорался весь дом.
Вот такие бесовские страхи
Начались в наших тихих местах.
Довели горемычного ляха
До трясучей на белых руках.
Пуще смерти к нему он боялся
Подойти, сохрани меня Бог,
А избавиться все ж не пытался.
Занавесил и втайне берег.
Много лет оно тихо пылилось
За спасительным красным сукном,
Но однажды беда приключилась
В этот раз с молодым барчуком.
Плод запретный манил интересом,
Любопытство взыгралося в нем,
И решил он в ночи под завесу
Заглянуть хоть одним бы глазком.
Подобрался и ловким движеньем
Сбросил ширму, поднес ближе свет —
И увидел себя в отраженье…
Только старше на семьдесят лет.
Так же смотрит, испуганно машет.
Закричал, всю семью всполошил.
И на долгие годы о Яше
Наш народ православный забыл.
То ли он на леченье отправлен,
То ли просто уехал от нас,
Но с тех пор отыскался б едва ли
Кто был в зеркало глянуть горазд.
Ты, конечно, подумаешь, басни,
Вроде тех, что про серых козлят.
Что ж, могу быть с тобою согласен,
Но гляди, что еще говорят
Про забытый наш край деревенский,
Мол, изведав победный азарт,
Приезжал прямиком из Смоленска
К нам сюда гостевать Бонапарт.
Разместил по усадьбе гвардейцев,
Сам помещичий дом отобрал.
И решив перед сном оглядеться,
Это зеркало он увидал.
Пригляделся, а в нем отразились
