Не его крупнотелый портрет
И не комнаты облик унылый,
Где так долго хозяина нет,
А привиделись тучи косые
Да комета – предвестница бед,
И бредущий по снежной России
Его армии гаснущий цвет.
Все в бинтах, голодны, бородаты,
Еле ноги свои волоча.
Закипел, осерчал император,
Замахнулся рукой сгоряча
И ударил в стекло колдовское.
Полыхнула надменная злость.
Только гневаться было пустое,
Ведь что видел, все так и сбылось»
Я дослушал его молчаливо.
Правда, верить пока не спешил.
«Это все интересно, красиво,
Только сколько найдется в глуши
Разных мифов, былин и преданий.
Сельский житель на выдумку скор.
Разве стоит большого вниманья
Незатейливый местный фольклор?»
«Я, признаться, и сам не любитель
В грозы хату крестить по углам,
Но опять же смотри, твой учитель,
Образован, не ровня всем нам.
Мы наук таких и не учили.
А про зеркало как услыхал —
И как будто его подменили:
И лицо, и покой потерял.
Дни и ночи все, как бесноватый,
Он бродил в той усадьбе, бранясь.
Там его мы с киркой и лопатой
И видали в последний-то раз»
«Надо выяснить, так не оставлю я,
И отправлюсь в тот дом поутру»
«Не ходил бы ты, место туманное.
Не к добру это все, не к добру»
Не поспав за всю ночь ни минуты
И приняв чашку кофе на грудь,
Чуть забрезжило раннее утро,
Я помчался узнать… что-нибудь.
Что конкретно, сказать не ручаюсь.
Хоть зацепку, намек бы, сигнал.
Ничего в голове не рождалось,
И с чего начать – не представлял.
На квартире в вещах покопаться?
А удобно ли? Кто я такой,
Чтобы лезть без каких-либо санкций
В чей-то дом, пусть бы даже пустой?
Пробежать, расспросить по соседям,
Кто что видел и слышал о чем?
Так ведь дед уже все мне поведал.
Остается помещичий дом.
Там когда-то ютилась больница,
Бодрость духа апольцам храня,
А когда же пришлось ей закрыться,
Полюбила тот дом ребятня.
Там с друзьями облазили в детстве
Каждый угол и каждый просвет.
Ведь руины – жуть как интересно
Для мальчишек в одиннадцать лет.
Помню, сторож, здоровый детина
С длинной, черной, как смоль, бородой
Нас гонял по усадьбе старинной
И грозил остроносой клюкой.
Что он там охранял, непонятно.
Только вряд ли, сказав, я солгу:
Находился он там неотвратно,
Сколько помню себя на веку.
К слову он мог бы что-то заметить.
И коль жив, то не лишне узнать,
Что случилось в тот горестный вечер,
И где мне дядю Лешу искать…
Добежал. Дом встречал обветшалой
И опрелой в годах тишиной.
Не спеша, кирпичи осыпались,
Отрешенно мешаясь с землей,
На крыльце, подпираемом лужей,
Я присел, чтобы внутрь не лезть.
Где же сторож, когда он так нужен?
Дед сказал, что он должен быть здесь.
Не видать никого по округе,
И внутри только ветер сопит.
Вдруг над ухом как из ниоткуда
Раздалось «Это кто тут сидит?!»
Подскочил я, ужом извиваясь.
Что ж пугать этак честных людей?!
То был сторож, сменился едва ли,
Стал лишь ниже и много седей.
Он кивнул вопросительным жестом,
Свой костыль не пуская из рук.
«Вы не бойтесь, не злитесь, я местный.
Я с Лесной, деда Митрича внук»
«Как же, помню, учил по хребтине
Вашу банду клюкой слегонца.
Что ты делаешь здесь на руинах?
Чай уж вырос, не малый пацан»
«Я напрасно бы Вас не тревожил.
Ностальгия меня не звала.
Не видали Вы здесь дядю Лешу?
Он, сказали, пропал из села»
«Дядя Леша? Твой школьный учитель?
Нет, давно я его не встречал.
Не иначе в Москву…»
«Извините! —
Оборвал я его сгоряча. —
Как же так? Вы буквально живете
Среди этих забытых земель.
Он же, словно к себе на работу,
