Только посохом можешь трясти.
Коль не ищешь страданий и боли,
То не стой у меня на пути.
Предо мной ворожба твоя гаснет,
Не гордись. И верни что украл!
Ты не знаешь, сколь силы и власти
Заключается в плоти зеркал.
Ты не знаешь, какие глубины
Позволяют они посетить»
«Одержимость твоя очевидна —
Не науки ты жаждешь постичь.
Не за тем ты веками работал
И так рвался попасть в Вифлеем,
Продал душу свою Астароту
За тринадцать потертых дирхем.
Что тебе посулил твой владыка?
Перед чем ты не смог устоять?»
Дядя Леша нахмурился дико
И одно только вымолвил: «Власть»
В один миг испарились все звуки.
Даже крики вороньи ушли.
Я одернул дрожащие руки
И пригнулся до самой земли.
Воздух начал внезапно искриться,
Черный дым потянул по углам,
Чьи-то тени, как страшные птицы,
Наводнили заброшенный храм.
«Зеркала – не простая дорога
До сокрытых от глаза миров.
При умелых руках они могут
Проводить в лабиринты умов.
Только есть еще сила иная,
Что сознание в цепи берет,
И не ты чьи-то мысли читаешь,
А весь мир твоим словом живет.
Вот, что вынес я из Вифлеема,
И зачем они были нужны,
Как одно, в нерушимом тандеме
И бессмертной душой скреплены…
Хватит слов, не ребячьи забавы!
Я явился не вешать поклон!
Отдавай, что твое не по праву»
«Никогда!»
«Значит жребий решен»
Рык неистовый церковь наполнил,
Дядя Леша ладони поднял,
И снопы обжигающих молний
Стали бить канонадой огня.
Сторож тотчас откинулся телом,
Руку с посохом бросив вперед,
И какая-то бледная сфера
В полный рост окружила его.
Искры сыпали, снова и снова
Разбиваясь об этот барьер.
Дядя Леша от гнева багровый
Крикнул: «Хватит с тебя полумер!
Все сюда!» И снующие тени
Вмиг под купол метнулись гурьбой,
Сбились в ком и за пару мгновений
Черный вихрь создали собой.
Задрожала защитная сфера,
На глазах стала быстро редеть.
Дядя Леша смеялся манерно:
«Привечай долгожданную смерть»
Только сторож сдаваться не думал.
Высек пламя из старой клюки
И дядь Лешу без лишнего шума
Повалил одним взмахом руки.
Гул теней ощетинился дико,
Сквозь него становились слышней
То ревущие стоны, то крики
Сотен болью пронзенных людей…
Дядя Леша поднялся над полом,
Прямо в воздухе гордо повис,
Подмахнул угловатый обломок
И стремительно бросился вниз.
Завертелась безумная каша,
Только спины мелькали одни.
Так, о чарах забыв, в рукопашной
Озверело сцепились они.
Застучали тупые удары,
В стены брызнула первая кровь.
Бились насмерть, но бились на равных.
Разлетятся – и схватятся вновь.
То размашисто действует сторож,
Выжимая свое мастерство,
То уже дядя Леша с напором
Словно сваи вбивает в него.
Тени шастали, страхом ведомы,
Вразнобой голося о своем.
Вдруг – как взрыв – из оконных проемов
Налетело рекой воронье.
Стены дрогнули в яростном шуме,
Застонали по каменным швам.
От зеркал, что, казалось, проснулись,
Пенясь, дрожь побежала к углам.
Все задергалось, заскрежетало,
Штукатурка посыпала вниз.
Бой прошел, оба хрипло дышали,
О колено рукой опершись.
Все трясло. Тут со страшною силой
Что-то снизу ударило в пол.
Вот еще раз. Повеяло гнилью.
Плиты взрезал зигзагом узор.
Из разлома шипящие змеи
Черным клубом полезли на свет
Под рычанье громадного зверя,
Что пожаром дышал им вослед.
Ущипнул себя больно – не сплю ли я!
Сам не верил, что видел вокруг.
С криком «Urge! Cameso! Vesturiel!»
Дядя Леша бил оземь каблук.
Чей-то голос все ближе и ближе
Шел наверх, как от центра Земли.
Сторож силы последние выжал
И противника с ног повалил.
Оба снова отправились на пол,
