– Так что же, господин, он будет на особом положении? – Шепчет тень изумрудной ящерицы, что больше пирамиды в три раза.
– Не знаю, как он, а я точно буду!
Инак достает из стены длинный изогнутый кинжал. Тени замирают, – момент, который они ждут иногда тысячу циклов, наступает. Они трепещут, как рваные флаги на ветру. Каждая тень вспоминает свою жизнь, каждая сожалеет о том, чего нельзя вернуть назад. Воздух отравлен их мыслями о смерти, но это не мешает начаться церемонии. Бог, похожий на возбужденное животное, вонзает в свою широкую грудь кинжал, на котором рубиновое капли, не то вина, не то крови. Его морда искажена от страсти и ужаса. Он умирает, теряя себя. Его дух перетекает в кинжал и кинжал заполняется сияющей силой, он и есть дух существа, что не желает иметь имени. Лишь миг он медлит и потом мертвые пальцы разжимаются и кинжал мягко входит в грудь Эльяра, чтобы вдохнуть в него новую жизнь. Тени закрывают тело своего нового бога, потому что никто не должен видеть, как происходит трансформация. Первыми удлиняются уши…
Три божественных зерна упали в почву, третье упало в тело гуманоида, чтобы навсегда стать его хозяином…
Миры дальней волны творения, планета Траг
Только здесь на Траге тридцать три реки пересекаются в одном месте. Как это может быть, никто не знает, но для магистров, живущих в шестнадцати измерениях, в этом нет противоречия. Маги этой планеты используют всё, что есть в их мире, чтобы очищать и совершенствовать свой дух, ибо каждый из них мечтает об одном – перейти в своем физическом теле в Средние миры.
Вот и сейчас, в месте, где пересекаются тридцать три реки, высокий и худой человек с седыми волосами качается на ветру, впуская духов в свой безмятежный разум. Он легок, как перышко и грация его тела достойна похвал. Только он один на Траге может управлять стихией тридцати трех рек, поместив в них длинный прут. Он привязан к пруту, чтобы сильный ветер не унес его, парящего над водопадом шириной в тридцать три реки, что срывается в пропасть, у которой нет дна. Это лучшее место для медитации верховного магистра трагила-сай, самого старого существа на планете. Пятьсот пятьдесят пятый раз он встречает весну на Траге. Зовут его Тран Сид Силити, его родина Траг, хотя, если смотреть долго в глаза магистра-ящерицы, можно принять его за выходца с Рангзаса, мертвого мира, о котором никто не смеет упомянуть при верховном магистре.
Духи сегодня сильны, их всего два, но в них вся демоническая сторона Трана Сида Силити. Один – как ночной ветер, как последний вздох умирающих сумерек, почти невиден, но жалит больно, и слепит так, что магистр готов развязать узел и, поддавшись порыву ветра, улететь в мягкие небеса. Второй имеет череп гуманоида и скелет животного, сидит все время неподвижно возле мага и задает едва слышно свои вопросы. Он совершенно невыносим. Имени у него нет, но от того дух еще настойчивее, еще больнее ранит; бессистемен, как сам хаос, видит насквозь и безжалостен, как сын Некроникуса.
…уверен… уверен ли ты, магистр, что кровь твоя чиста? – Доносит ветер вопросы духа и игнорировать их невозможно.
– Не уверен. Но я гуманоид и этого достаточно.
… не правда. Я вижу тень в твоих мыслях. Ты запретил негуманоидным расам поступать в ученики к магистрам. Почему?
– Это оправданная мера. Негуманоиды непредсказуемы, мы не умеем работать с их энергетической структурой, мы …
