Всё это твердили люди Этиго, а слухи летели по ветру далеко за пределы северной провинции. Многое было преувеличено и переиначено, но заключение оставалось лишь одно, – Нагао Кагэтора есть Бисямон-тэн.
Именно после таких сказок в Этиго накатили волны повальной миграции. Земледельцы за последние гроши покупали во владениях Нагао земли и начинали на них обустройство. Для процветания провинции это было хорошо, ведь обработка земель сулит больший урожай, а именно этим пополняется казна. Но, вместе с ними шли и другие; ронины, нищие монахи или просто бродяги, а избыток голодных ртов ещё никому не шёл на пользу. Эти самые «рты», лезли в Этиго со всех щелей и даже через заснеженные горы, где они частенько погибали от холода, голода, когтей диких зверей или просто срывались в пропасть. Кагэторе даже пришлось закрывать границы и силой выдворять беженцев, которые шли по большей части из Канто, где война не утихала десятилетиями. Когда энтузиазм «голодных ртов» немного поубавился, князь Нагао вновь открыл границы, и всё встало на свои места.
Только вот в Синано дела обстояли куда хуже. Подконтрольные Кагэторе земли, которыми, якобы управляли недобитые Такэдой кокудзин, стали подвергаться набегам. Было понятно, что это сам властитель Каи пытается деморализовать своего противника через простой люд, совершая поджоги, грабёж, убийство и насилие. Люди не знали куда деваться, и под чьим покровительством следует жить. С одной стороны, Нагао Кагэтора – божественный, справедливый и добрый, но весьма отдалённый за своими горами. С другой, Такэда Харунобу – жестокий, сильный, зато весьма щедрый, с теми, кто его поддерживает. Большинство склонилось в пользу последнего и бегство началось уже с земель Кагэторы, – с севера Синано на юг. Именно поэтому князь Нагао вернулся, чтобы разобраться со своим врагом. Но, как оказалось, Такэда хорошо подготовился к встрече, устранив Китадзё Такахиро и пополнив гарнизон Асахиямы, располагавшейся не на его территории.
Кагэтора в очередной раз взглянул на пёструю ленту знамён, марширующих воинов. Ему нравилась его армия. Она была не столь многочисленна, нежели у Такэды или Ходзё, но в воинском умении им не было цены, и они всегда были едины. Он не сомневался, что и в этот раз выйдет победителем, пусть даже его враг применит все свои уловки, на которые он способен.
От созерцания князя отвлёк Ясуда Кагэмото. Среднего роста человек, с бритым лбом и в чёрно-бардовой дзинбаори. Он был родственником Китадзё и исполнял при Кагэторе должность бугё, ответственного за армейский капитал.
– Кагэтора-сама! – обратился к даймё Кагэмото, встав перед ним на одно колено. – У меня новости о состоянии здоровья Такахиро-сана.
– Что с ним? Он будет жить? – Нагао как всегда не выражал своих чувств, хотя он беспокоился о своих вассалах не меньше, чем мать о своём единственном ребенке. Пусть даже этот вассал был повинен в предательстве.
– Да господин. – ответил Кагэмото. – Его тело синее от ушибов, а левая нога сильно повреждена, но врачи говорят, что он выживет.
– Прекрасно. – ответил Кагэтора. – Видимо ками берегут его.
Ясуда не уходил, ожидая, что князь скажет что-то ещё, но тот не обращал на него внимания, наблюдая за войском.
– Господин! – решился бугё. – Могу я спросить? – даймё кивнул, не глядя и тот продолжил. – Можно ли ему рассчитывать на прощение, после того как он выздоровеет?
