Слова князя прозвучали с такой интонацией, что не поверить в них было просто невозможно. Его голос и его взгляд, морально уничтожали человека, особенно такого, как этот проходимец. Как он не наделал в штаны после услышанного, было просто удивительно, но ноги его подкосились, и он попятился назад, а потом и вовсе припустил.
– Что же касается тебя Гороэмон, – Нобунага перевёл взгляд на Хисахидэ. – ты постарался на славу и мог даже победить! Но, слишком переоценил себя и недооценил меня! Видишь ведь, как бывает! Оказывается, Большой дурак, всё-таки умнее больших мудрецов! – он расхохотался.
Хиратэ, униженный его словами ещё больше, не поднял головы, застыв в поклоне, но его уязвлённая гордость сжирала его изнутри.
Уже в полдень, князь вместе со всей свитой вернулся в замок. Там он устроил победный пир. Небольшой и весьма небогатый, приготовленный на скорую руку, как в хорошем идзакая. Здесь же, он хвалил отличившихся и даже раздал награды. Помимо небольшой суммы в серебре, Инучиё, за то, что первым пробился на вал, получил серебряное украшение на шлем, в виде стрекозы – символ воинской храбрости и целеустремлённости. А за то, что победил вражеского бусё, был удостоен ярко-красной хаори. Ниве Нагахидэ, дали цубу, позолоченную, замысловатой формы. Даже Хиратэ Хисахидэ получил награду в виде новой конской упряжи, чтобы не обижался. Но главная награда досталась самому неожиданному человеку, тому, кто, по сути принёс эту победу. Оказалось, это был тот самый человек, в одежде крестьянина, доставляющий князю секретные послания и носящий имя Янада Шиндзаэмон Масацуна. Именно он подговорил крестьян поддержать Нобунагу, а также, провести несуществующий праздник в деревне, чтобы привлечь побольше бродяг. Князь Ода, придумавший эту тактику, нисколько не сомневался, что по истечению нескольких дней тренировок, люди, не приученные к дисциплине, не откажутся пропустить чарку-другую. Так и вышло. А Янада, сей тайный шпион и подстрекатель, получил от господина отличный тачи и весомый свёрток с золотыми монетами.
Хиратэ Масахидэ, как всегда бурчал, что мол, за какие-то детские шалости, князь награждает будто за настоящее сражение. Нобунага же, его игнорировал, с пренебрежительно весёлым выражением лица и поднимал тост за каждого, сегодняшнего героя. Сам он не пил, ни разу. А вот Инучиё напился. Вечером, собирая углы и обшаркивая фусума, он добрался до своей «конуры» и провалился в глубокий, пьяный сон, с оглушительным, мужским храпом.
***
Инучиё сидел в тёмном сарае, заваленным всякими мешками, ящиками и ненужным хламом. Таком тёмном, что света, сквозь щели в досках, едва хватала, чтобы разглядеть собственные ладони. Но делать было нечего, раз уж его сюда упекли, то выпустят только спустя обещанных три дня. Причём. Отбыть этот срок, предстояло в полном одиночестве, без воды, еды, книг и тренировочного меча. Тем более, что читать тут просто не представлялось возможным, а тренироваться в таком тесном помещении и вовсе выглядело абсурдным.
Отец и старший брат, напутствовали на прощанье, что Инучиё должен подумать над собой и своим поведением, но он, нисколько не жалел о содеянном. Разве есть в том вина, что он заступился за девочку, поколотив старшего брата? Он вины не видел. Нельзя обижать девочек, а уж таким дылдам, как Горобэй и подавно. Зато, отец так не считал, а старший брат Тошихиса ему во всём потакал, вот и упекли они своего неугомонного родственника. Хотя, Инучиё считал, что избиение Горобэя было лишь предлогом. На самом деле, они хотели, чтобы он отказался от своих убеждений. И надо же, они больше не смогли придумать ничего лучше, как посадить его в тёмный сарай, как какого-то ребёнка.
