– Возможно, не у одного тебя хорошее зрение, – предположил Макрон. – Можно лишь похвалить начальника караула.
Они пошли дальше, неторопливо и с достоинством, насколько это позволяла неверная походка после двух месяцев в море. Когда они подошли к воротам, центурион сделал шаг вперед и поднял правую руку, салютуя.
– Вы префект Квинт Лициний Катон?
– Да.
– А вы – центурион Луций Корнелий Макрон?
Макрон кивнул.
– Я так понимаю, что вы сопроводите нас к командиру? – спросил он.
Центурион поглядел на него немного удивленно.
– Нет времени на формальности, – покачав головой, сказал Катон. – Мне нужно немедленно встретиться с губернатором.
– Формальности? – переспросил центурион, показав на легионеров. – Думаю, вы не поняли, командир. Мы посланы не в качестве почетного караула. Мне приказано арестовать вас. Обоих.
– Арестовать? – переспросил Макрон, возмущенно глядя на центуриона. – Что за чушь ты несешь. Арестовать?
– Постой! – подняв руку, сказал Катон. – Чей приказ?
– Непосредственно от губернатора, командир. Поступил сразу же, как он узнал, что корабли вошли в бухту. Вас приказано препроводить в караульное помещение и держать там в ожидании дальнейших приказаний. Пойдете сами, командир?
– Почему? – не унимался Катон. – В чем нас обвиняют?
– Я думал, командир, это очевидно, – ответил центурион, непонимающе глядя на него. – В убийствах гражданских и пиратстве.
Они остались одни в караулке. Дверь не закрыли, но снаружи стояли четверо часовых. Само караульное помещение было достаточно просторным, с высоким потолком и вентиляционными окнами высоко над полом. Звуки города за стенами дворца сливались в тихий монотонный шум.
Катон сидел за столом и пил воду из чашки, наслаждаясь уже тем, что не ограничен скудным корабельным пайком.
Макрон поглядел на часовых и сел на табурет напротив Катона.
– Что за хрень? Почему нас арестовали?
– Ты слышал. За убийства гражданских лиц и пиратство.
– Что еще за дерьмо? – вспылил Макрон. – Мы офицеры римской армии. А ты – вообще префект.
– Рад, что ты вспомнил.
– Как они смеют так с нами обращаться? Во имя богов, кто-то из этих дураков заплатит за это, и дорого заплатит.
– Макрон, очевидно, произошла какая-то ошибка. Скоро все уладится. Нет смысла гневаться, ты зря тратишь силы, – ответил Катон, наливая воды в другую чашку и двигая ее в сторону центуриона. – Вот, попей.
Макрон скрипнул зубами, сдерживаясь. Быстро выпил воду и со стуком поставил чашку на стол.
– Еще.
На этот раз он пил медленнее. Затем отставил чашку в сторону.
– Вот так-то лучше. А то проклятый язык стал как старая подметка.
– Понимаю, о чем ты, – ответил Катон. – Надеюсь, людям на корабли воду доставили. Они-то все так же на солнце.
Макрон нахмурился.
– Мне кажется, тебе лучше задуматься о нашей судьбе, а не о них.
– Почему же? Разве не ты говорил, что хороший офицер прежде думает о солдатах, чем о себе? Когда я был у тебя оптионом, ты чудесно следовал этому правилу.
– Разве? – буркнул Макрон. – Что толку в этом сейчас?
– Это отвлекает меня от мыслей о том, что я сижу здесь вместе с баламутом, который мечется, как бык в загоне.
Морщинистое лицо Макрона, покрытое шрамами, расплылось в улыбке.
– Извини. Мне просто сложно смириться с тем, что меня назвали убийцей гражданских и пиратом. Убийца врагов и мародер – ладно. Профессия такая.
– Для некоторых это различие количественное, а не качественное, Макрон, – сухо ответил Катон.
