— А ты еще не спишь? Но почему? Есть какая-то опасность?
Приложив некоторое усилие, я совершенно спокойно оглянулась через плечо, на стоящего на пороге фарна, и вернула ему вопрос:
— То же самое могу спросить у тебя. Чего не спишь? Чего бродишь по кораблю?
Фарн хмыкнул, прошлепал до свободного кресла и плюхнулся в него, продемонстрировав мне очередную термокружку:
— Ходил кофе себе заварить.
Я передразнила его, скопировав хмык:
— Уже за полночь по внутреннему времени! Какой может быть кофе? Чтобы потом до утра не спать?
Меня наградили широкой добродушной ухмылкой:
— Так я же кофеман! Мне эта доза, что виршесу[1] укус блохи! Выпью и улягусь спать с чистой совестью! Чего и тебе искренне желаю. Если, конечно, ты не хочешь на собственной шкурке испытать, насколько я хороший специалист в области медицины.
Спасть после ударной дозы кофеина? В Академии в обязательном порядке изучались расы, входящие в состав Альянса. Но, то ли я во время учебы была невнимательной, то ли память уже начинала потихоньку подводить, а вспомнить подобные особенности физиологии фарнов я не могла.
— А что, есть повод сомневаться в квалификации? — искоса посмотрела я на него. И сразу же отвернулась. Благодушная усмешка на тонкогубом фиолетовом лице с фасеточными глазами пугала. Выглядела словно трещина на планете-ловушке, терпеливо ждущая, пока в нее ступит нога астронавта.
Фарн хохотнул в ответ на мой выпад:
— Я проработал на этой планетке безвылазно тридцать восемь лет после выпуска из академии, и считался лучшим на планете специалистом по проблемам нервной системы гуманоидов. Потому миссис Абату меня и сманила большой суммой кредитов и обещанием помочь устроится на новом месте, — многозначительно добавил Этерелли.
— Обещать жениться, не равно жениться. А считаться лучшим на захудалой планетке не значит быть им в действительности, — огрызнулась я.
Лицо фарна вытянулось. Видимо, не ожидал от меня подобного выпада. Только секунд через тридцать он с непередаваемой интонацией протянул в ответ:
— Ну у тебя и язычок! Неудивительно, что ты одна. А я-то думал…
Неурочный разговор на личные темы начинал бесить. Я вообще ненавидела обсуждать свою личную жизнь, а уж с этим мутным медиком и подавно.
— Что ты думал, со мной замутить? Раз уж полет оказался курортом? — желчно отозвалась, ловя взгляд странных глаз.
Этому приему еще на втором курсе академии меня научил один сокурсник-фарн. От злости на соплеменников. И он неизменно работал на ура, выбивая моих оппонентов из колеи. Не подвел и с медиком. Тот, хоть и ненадолго, но опустил взгляд, давая мне возможность передохнуть от этой странной, напрягающей беседы.
— Вообще, да, — как-то неловко признался Этерелли, открывая крышку термокружки и делая из нее пару глотков явно только для того, чтобы потянуть время.
— А я замужем! — злорадно сообщила в ответ. — И мужу не изменяю!
Наверное, я допустила ошибку, ляпнув про брак. Фарн чуть не упустил уже закрытую термокружку и недоверчиво смерил меня взглядом:
— А как же тогда супруг тебя отпустил в такой рейс? Только не говори, что он тебе доверяет!..
— Очень деньги нужны, — неохотно сообщила я чистую правду. И быстренько состряпала себе легенду: — Мужа кинули и поставили на счетчик. Так что мы оба сейчас стараемся добыть кредитов как можно больше и как можно быстрей…
Я рисковала, заводя разговор о таком. Недавно подобная история случилась в реальности с одним теневым дельцом. И с неделю гремела по всей нашей Каити. Но если Этерелли, не дай бог, знаком с пострадавшим и знает, что у того нет супруги, я закопаю сама себя еще глубже собственным враньем. Хотя правда мне настолько была ненавистна, что я была готова рискнуть…
