– Блокнот возьми, – напомнила Нина, не отводя взгляд от экрана.
– Думаешь, понадобится? – усомнилась я.
– Я тебе что говорила? Никогда не надейся на память.
Точно, говорила. На второй день моей работы в агентстве, когда вручала симпатичный рабочий блокнотик: небольшого формата, с удобной петелькой для шариковой ручки. А Гошка еще добавил, что голова – инструмент ненадежный, всех мелких подробностей удержать не может. Слово же записанное, практически вечно.
– Ну да, как же, помню. Протоколы не горят.
Я зашла в нашу комнату и взяла со стола блокнот. До сих пор, он был девственно чист и не думаю, что сегодня это положение изменится. Разве что, записать свои впечатления о Гордееве? А, знаю! На первой странице я нарисую план офиса фирмы «Апрель»!
О том, что поездка с господином Гордеевым никакого удовольствия мне не доставила, говорить излишне. Хорошо еще, что ехать было не так далеко. Не прошло пятнадцати минут, как он припарковался на стоянке рядом с девятиэтажным зданием, высокий цоколь которого был неаккуратно обложен мелкой светло-голубой плиткой. Торопливо, чтобы не сердить клиента, я выбралась из машины и удивленно повернулась к Гордееву:
– У вас здесь что, всегда так?
Хотите знать, что именно меня так удивило? Отвечаю: суета. Непонятная и, прямо-таки, неприличная суета и суматоха. Двенадцатый час, разгар рабочего дня, самое, как я понимаю, «творческое время». А народу на крыльцо вывалило – не протолкнешься. Казалось, что все сотрудники фирм, расположенных в этом, отнюдь не маленьком, офисном здании, вышли на крыльцо – покурить. И над этой импровизированной курилкой стоял гул: еще бы, больше сотни человек говорили одновременно.
– Это у вас всегда так? – повторила я. – Или случилось что?
Гордеев рассеянно оглянулся на меня, пожал плечами и, выставив правое плечо вперед двинулся к крыльцу.
Не знаю, приходилось ли вам слышать такое выражение «корпус танком»? Моя сестрица Маринка довольно часто его употребляет. Так вот, Гордееву, в данный момент, оно очень подходило. Пробиваясь вперед, Андрей Николаевич раздвигал людей с такой легкостью, словно был настоящим танком. Я, не теряя времени, пристроилась вплотную за ним, ловя, краем уха, обрывки чужих разговоров.
– Я только-только чайник включила, а тут как бабахнет! Я думала – пробки…
– Свет вырубился, а мне платежки печатать срочно…
– Такой грохот, такой грохот! Ну прямо, как будто граната взорвалась!
– Это и была граната, дура!
Гордеев, который тоже слышал последние слова, споткнулся, остановился и снова оглянулся на меня. Теперь уже в его взгляде было недоумение, а я пожала плечами:
– Похоже, здесь что-то взорвалось.
– Похоже, – пробормотал он и начал еще активнее проталкиваться, уже к дверям. Я, на всякий случай, вцепилась в его рукав.
– Ну надо же! А я сегодня опоздал, как назло! Все самое интересное пропустил!
– А жертвы есть?
– Да вроде разнесло там кого-то на кусочки…
– Не секретаршу, надеюсь? Там симпатичная девчонка сидит.
– Я тоже надеюсь. Вообще, если бы мне выбирать, то я бы от их директора избавился. Придурок полный.
– Как вам не стыдно, мальчики! Живой человек все-таки…
– Положим, теперь уже не живой. Да нет, с ним наверняка ничего не случилось – такого ни одна граната не возьмет. Скорее всего он… о! Да вон, смотрите, как ни в чем, живехонький!
– Ну, точно, секретаршу разнесло!
Гордеев, наклонив голову, ломился вперед. Мне приходилось труднее: пропустив Андрея Николаевича, люди сразу смыкали ряды. Но, так или иначе, мы добрались до дверей.
