Вот и сейчас взрывная волна легко прошла сквозь щит, но ни деревянные обломки, ни осколки стекла не добрались до снова спокойного и относительно безопасного зелья.
— Милая, этому срочно нужно название, — чуть хрипло подал голос Алек. — Такое зелье не может оставаться просто зельем.
— Название? Да, у меня есть кое-что подходящее. Я назову его Погибель… — разворачиваясь и встречаясь с холодным взглядом величества, стоящего в дверях. — …императора.
— Ваше императорское величество, — снова склонился Алек.
И на этот раз куда более уважительно.
В отличие от императора, который вряд ли уважал хоть кого-то из нас.
— Ваше… — начал Ориан, и время вдруг застыло.
Хотя, может, мне просто показалось. Время — показалось, но не тьма, что голодным зверем взметнулась, скрывая Ориана, Алека и всю лабораторию. Всю, кроме нас.
Шаргх, он же снова испоганит мне зелье!
Но метнуться к котлу я не успела. Ничего не успела, когда сила, от которой снова потянуло свежестью и каким-то родством, коснулась сапог. Одним прикосновением меня лишили возможности двигаться, но нет так, как это бывало при стазисе, когда ощущаешь себя деревянной куклой и не можешь двигать даже зрачками. Здесь я чувствовала себя… собой. Но скованной чужим желанием и волей. Мягко, ненавязчиво. Так, что вмиг понимаешь — ему ничего не стоит приказать тебе не дышать.
— Снова ты. — Император приблизился так, что я разглядела светлые вкрапления в голубых глазах. — Почему всегда ты?
Открыла рот, но не издала ни звука. А следом почувствовала, что управляю своим голосом.
— А почему вы всегда изъясняетесь так непонятно? Или растянуть два слова в рассказ вам не по карману? — Подумав, добавила: — Ваше императорское величество.
И хотелось бы ехидно, но поза не способствовала.
А величество вдруг скользнул взглядом по моему лицу. Но этого ему показалось мало, и сердце позорно сбилось с ритма, когда неожиданно тёплые пальцы коснулись щеки.
— Почему у тебя глаза разного цвета?
— В детстве выпила неудачное зелье, — огрызнулась.
Потому что эту историю не хотела вспоминать до сих пор. В ней мало приятного, зато тьма полезного. Для выживания в глухом лесу со всякими тварями.
— Врёшь, — хмыкнул император.
Подёрнулся дымкой, а в следующий миг предстал таким, каким чуть меня не убил — корона, когти, полутруп и вот это всё.
И, конечно, у меня тут же заныло внизу живота, требуя коснуться мраморной кожи, вдохнуть аромат грозы и бури… рианы! Да я едва глаза не прикрыла, представляя, как он запустит когти мне в волосы, потянет и…
— Интересная реакция, — подытожил этот… экспериментатор.
Но я точно знала, что в белёсых глазах плавится то же желание, те же мысли.
И понятно — неожиданные открытия, новый вид, опять же письмена эти, которые зудит зарисовать… но хотеть полутруп, в которого перекидывается величество?!
— Кто бы говорил, — выдохнула.
И облизнула пересохшие губы.
Зря, в общем-то, но какой разум, когда внутри тянуло, маялось и требовало приключений. Так что, когда когтистая ладонь скользнула на талию, даже разум наполовину сдался. Оставшееся покинуло бедовую голову, когда величество прижал к твёрдой груди, а губы обожгло чужое дыхание.
Собственная рука вокруг чужой шеи и полная свобода действий осознались уже постфактум.
— Я должна вас… ах, — вдох оборвался, когда коготь прочертил по нижней губе, — лечить.
Последнее слово постыдно прошептала, чувствуя, как смешиваются дыхания. Тяжело сглотнула.
