Лексикон света и тьмы - страница 10

Едва переступив порог их квартиры, Мария стала причитать, как тесно Эллен с Гершоном живут, до чего же крохотная у них квартирка. Гершон видел, что Эллен очень расстроилась, улыбка застыла у неё на лице, наверняка Эллен и сама о том же частенько думает, как ни крути, она дочь фабриканта, привыкла жить широко.

– Мы собираемся переезжать, мама, – сказал Гершон, принимая у матери пальто. – Купили в Холмене таунхаус с участком, как только его достроят, сразу переедем.

– Об этом я и хотела поговорить, – ответила Мария, переходя в столовую. – Я нашла вам дом. В Тронхейме, почти в самом центре. Вилла с садом и нормальным туалетом, а не вынесенным, как у вас. Собственный дом, Гершон, и работа для тебя в «Париж-Вене».

Мать повернулась к Эллен – та держала на коленях Яннике – и принялась рассказывать ей о магазине, расписывать платья и ткани, шляпки и пальто, Эллен, конечно, сможет брать всё, что захочет.

Историю дома Мария не упомянула. Лишь несколько недель спустя она позвонила Гершону и под занавес разговора, когда уже пора было класть трубку, сообщила – как нечто будничное, обычнее не бывает, – что в войну в доме пару лет обитала банда Риннана.

Гершон повернулся спиной к гостиной и закрыл глаза.

– Алло? Ты здесь?

– Мама, но… Почему ты не сказала об этом раньше?

– Я таки боялась Эллен, она бы раздула это дело до небес, ой-ой, всё так серьёзно… – сказала Мария на идише.

– Послушай… Тебе не кажется, что нам следовало об этом знать? – тоже на идише сказал Гершон, прислушиваясь, как Эллен с Яннике болтают в комнате.

– Не знать, а узнать, – поправила его мать. – Но что бы поменялось, Гершон? Война закончилась, Риннан со своими парнями убрался оттуда давным-давно. Красивый частный дом с садом в очень хорошем районе. Послушай, это единственная возможность вам устроиться действительно прилично, а мне заполучить тебя, ты нужен мне в Тронхейме.

Гершон молчал, и Мария снова перешла на норвежский.

– То есть мне надо было сказать нет? Сказать, что сын не хочет переезжать назад в Тронхейм и отказывается от дома, потому что они с женой боятся привидений?

– Нет, мама, – ответил Гершон. Эллен с Яннике на руках шла из гостиной.

Он ничего ей не сказал. И потом всякий раз, как он собирался поведать ей историю дома, что-то ему мешало. Да плюс ещё и другая причина была – желание повернуть историю вспять, взять реванш. Тем временем наступила весна, и вот – они переезжают, уже усаживаются в машину.

Гершон поворачивает ключ в замке зажигания, машина трогается с места, в дороге двухлетняя Яннике постепенно забывает, из-за чего сердилась. Тревога отпускает, они потихоньку болтают о пустяках, как принято в поездках. Разглядывают дома, поля. А то и трактор вдруг проедет с копной сена. Яннике водит пальчиками по стеклу и прижимает к нему свой язычок. Гершон улыбается, подсматривая за ней в зеркало. Пытается представить, как они будут жить в Тронхейме, а он – работать в магазине «Париж-Вена». Глубоко вздыхает, и Эллен накрывает ладонью его руку на руле. Он тут же поворачивается к ней, улыбается, жмёт на газ и кладёт руку ей на бедро, чувствуя под платьем её кожу, такую горячую, и мысленным взором наблюдая за счастливым семейством в саду нового дома. Всё обязательно будет хорошо.

Б как Баритон одного заключённого в Фалстаде, охранники заставляют его петь: иногда в разгар работы вдруг велят ему попеть для них. Прекращается визг пил, замолкают стук молотков в мастерской и бесконечное шарканье ног и рук. От его пения что-то пробуждается в каждом арестанте. Голос у баритона красивый, чистый, он поёт, закинув голову, как будто песней жалуется небесам. Его фразировка как-то смягчает происходящее. Боль в мышцах, постоянное жжение от мелких порезов и мозолей на считаные минуты исчезают. Лица охранников разглаживаются, расслабляются, но потом кто-нибудь из них приказывает отставить пение и всем вернуться к работе. Именно в такие минуты ты думаешь, могут ли эти молодчики быть теми мальчишками, которых ты встречал лет десять назад на улицах немецких городов. Им было лет по десять-двенадцать – тощие, мосластые, руки-ноги болтаются… Мальчишки носились по тротуарам с горящими от любопытства и радости глазами. Может, когда этот охранник был мальчишкой, ты улыбнулся ему в парке или даже поболтал с ним? Не то теперь. Война упаковала их в другую форму.