Лемма о невозможности - страница 4
Транзитный, кофейный, всесильный,
Создай, кого ведаешь Сам.
«Когда зима спускается во ад…»
* * *
Когда зима спускается во ад —
Ручьями, каплями, сосульками и пеньем
Прогорклым воробьев, и хрипом стад
Вороньих, и провалом средостенья
Из мокрых глин, – и задержать мороз
Не в силах подступающий к березам
Страстям враждебный авитаминоз,
И след собачий в желтизне мимозам
Не уступает, и засеки верб
На всех дорогах выставляют агнцев —
Упрямый знак, ребяческий свой герб,
И ждут лучей как знатных иностранцев, —
Тогда по циферблату зимних дум
Вдруг пробегает тень, смешав контрасты,
Немеет память и слабеет ум, —
Лишь петел сердится горластый.
Лишь петел сердится: он душу сторожит
И насовсем не отпускает —
Сердито хохлится и тоненько брюзжит
И крылья по земле таскает,
И хочет показать, что не всерьез,
Сойдя под стук кочующей капели,
Теперь пришел разымчивый Христос,
Двоих не оставляющий в постели.
И – “близкий” прозвучало наугад,
Хотя душа твердила – “ближний”…
Ты видишь, Господи: я сам себе не рад,
Между Тобой и ею – лишний.
«Стеклянные сады Семирамиды…»
* * *
Стеклянные сады Семирамиды,
Пруды, каскады, камфора, железо
И помазка торжественные виды
На tour-de-force под звуки полонеза,
И бритовки припрятанные (тщетно),
Шампуни и купальные ермолки,
Фрагменты света на местах заметных
И зеркала действительность в осколках.
И зеркала действительность иная,
Где создан смысл подвижкой нарочитой,
Где все свои, но всё теснится с краю
В сверканьи кафеля многоочитом.
И зеркала вся истина в обмолвках
Богатством назывных распространенных
Соперничает с луком и перловкой,
С восьмым “простите” не в меня влюбленных.
Sibi, Amato, или Почти по Маяковскому
Ты обознаешься, конечно,
Беря с Иакова пример.
Сухой расчет в делах сердечных
Верней, чем ход небесных сфер.
Всё рассчитаешь до копейки,
Чтоб промахнуться мимо уст,
И, с багажа содрав наклейки,
Вернешься лёгок, нищ и пуст.
Вовек не разжимать объятий,
Не верить в глупое «вдвоем»
И разводить ночами слякоть,
Даже не думая о нём.
Вовек не разжимать объятий,
Не верить в гулкое «с тобой»,
Не знать ни справок, ни печатей.
Как в банкомате – вразнобой.
Пусть о тебе миндаль печется,
Кузнечик продает добро,
И плачет, плачет, как сорвется,
И бьется гулкое ведро.
April Fool
Едва касаясь пальцами стола,
Как будто пульса жизни, виноватой
В том, что рецептов вдруг не соблюла,
Дышать весною выйдя рановато, —
Ты знаешь – лишь тебя она ждала
И сахарную припасала вату
Нежнейшего цветенья миндаля.
Еще слова заочны и легки,
Но речь прямая, будто позвонки,
Под нежной кожицей – ломящая основа,
И безымянной нежности впотьмах
Миндальное железо на устах,
И горечь неугаданного слова.
Недолгий равноденствия привал.
Еще миндаль очей не ревновал
К метафоре, что с похорон богатых
Дурак весенний на крестины звал,
И лишь иносказанья шли в уплату…
О Иоанн! – зияние, провал,
Хиатус лестничный, расчет самоубийцы —
Нырком от вечности непойманною птицей
Меж ребер лестницы в колодезный проем, —
Как сердце падало при имени твоем.
Когда бы гибель не была всерьез,
Тогда бы нас не волновал до слез
Ни город-куст, ни роза Нотр-Дама,
Когда вела б дорога до небес,
Мы шли бы в поле или в темный лес,
Не строили б ни корабля, ни храма.
Не говорили б милые уста
«Я Вас люблю, но мысль моя чиста».
Продираясь сквозь чеслава милоша, или автор psiuczkiem przydroznym
Странная мысль
Серебряной ложечкой чистого хора
Тихонько помешивал Бог,
Чтоб души – как бабочки, молча и споро —
С порога на новый порог.
Похожие книги
