– Вот старый дурак, – бормотал он, тщетно пытаясь поправить муравейник руками, – и что ты так психуешь? Подумаешь, мальчик пропал! У тебя ещё восемь есть!
– Ещё восемь есть, – ответил он сам себе после небольшой паузы, – а Плинтус-то один! Единственный! – и шмыгнул носом.
– Не раскисай, старый дурак, не раскисай! Найдется Плинтус наш, ну куда он мог деться? Плииинтус!!!
Плинтус все не отзывался. Папа ходил по спирали, всё увеличивая круги.
Лемна и Полумна тоже ходили по спирали. Сначала они обошли вокруг стоянки, потом чуть подальше, потом ещё чуть подальше, а потом вдруг Лемна поняла, что больше не видит света костра. На самом деле, костёр завалился и почти потух, но Лемна этого не знала. Она подумала, что сбилась с пути, зашла сама и завела сестру в чащу. Лемна встала как вкопанная. Полумна прошла ещё несколько шагов, потом заметила, что сестра остановилась и удивилась:
– Что такое? Ты нашла Плинтуса?!
– Нет. Я потеряла дорогу.
– Как?! Папа же сказал, что ты так хорошо чувствуешь направление…
– Заткнись!
– Лемночка, ты подумай, пожалуйста, и ты нас выведешь, я уверена!
–Заткнись!
Лемна закрыла глаза, потерла виски кулаками и попыталась сосредоточиться. Неожиданно она поняла, что вообще потеряла ориентацию. ВООБЩЕ. Она уже не знала, откуда они пришли минуту назад.
Полумна, пристально глядевшая на сестру, прочитала в её лице испуг и растерянность и перепугалась. Она села, потянув за собой сестру, и расплакалась.
– Лемна! Лемночкаааа! – ныла Полумна, мелко дрожа, – Лемночка, мне страшно!
– Ты трусиха! – огрызнулась Лемна, хотя на самом деле ей тоже было очень страшно.
– Я к маме хочууу! – разревелась Полумна, обхватив руками колени.
– Заткнись, ты мне думать мешаешь! – рыкнула Лемна.
Полумна послушно перестала плакать, только сдавленно всхлипывала в коленки. Лемна пыталась думать, но мозг ей отказал. Вокруг были только темнота и неизвестность. И плачущая Полумна. Лемне неожиданно стало жалко сестру. Она вдруг показалась ей такой же крошкой, как её любимица Кейликуоко. Неожиданно для себя Лемна всхлипнула и обняла Полумну. Полумна прижалась к ней. Она была такая теплая, такая родная, так пахла домом, что Лемна не выдержала и разрыдалась. Теперь уже Полумна успокаивала ее, обнимала, бормотала что-то утешительно, гладила по плечам, а Лемна только чуть слышно бормотала:
–Заткнись, заткнись, заткнись, – но сил злиться у неё совсем не было.
Вдруг девочки услышали треск. Прежде чем они успели испугаться, к треску присоединился такой родной папин голос: «Что ж я Имле скажу, что ж я скажу Имле… », повторял папа.
– Папа!!! – закричали девочки хором.
– Девочки? – удивился папа, – Я же велел вам не уходить далеко от костра!
– Мы заблудились, папа! Испугались! – Полумна бросилась в объятия отца. Лемна молча прильнула к нему с другой стороны.
– Испугались? – переспросил папа, глядя на их мокрые, распухшие от слёз лица.
– Очень! – подтвердили девочки.
– Ох-ох, глупышки…– пробормотал папа, – Пойдёмте, отведу вас в лагерь, сам буду дальше бедного Плинтуса искать. Вы такие большие и вдвоем испугались в лесу, а он маленький и один…Каково ему, бедняжке.
При мысли о страданиях Плинтуса Полумна снова разревелась. Лемна вроде бы хотела обозвать её рёвой, но почувствовала, что совсем не хочется, и сама почему-то стала шмыгать носом.
Папа привел девочек к стоянке, поправил почти потухший костер и собрался было снова идти в лес, как вдруг Полумна, которая на четвереньках полезла в шалаш, завизжала:
