– Лёнь, а Лё-о-онь! Ты чо разлегся?
Он нахмурил брови, стиснул зубы и кулаки.
– Те чо надо? Мышь Полевая? – угрожающе мотнул в ее сторону вихрастой головой, словно хотел ее боднуть. Танька отскочила, вскрикнув, и обиженно надулась:
– Дурак какой-то. Я ж специально осталась… чтоб с тобой побыть.
Танька была старше Лёньки на два года, но внешне из-за необычной крепости коренастого мальчишки и ее худобы они смотрелись как ровесники.
Он действительно рос и развивался очень быстро, был мускулист, вынослив и смышлен. Жизнь без отца заставляла становиться сильным. Из-за его развитости и отсутствия в деревне парней их возраста девочки даже постарше нет-нет да и заглядывались на милого паренька с открытым ясным взглядом и залихватским, выгоревшем на солнце казацким чубом. Танька, увидав, что парень отстал от всех косарей и забрался в стог сена, не смогла упустить такой удобный момент. Она сбежала к нему, придумав какую-то отговорку для матери, и теперь явно рассчитывала на мальчишеское внимание.
Но Лёньке сегодня было не до девок, он мечтал. Строил планы на жизнь и никого в свой мир фантазий не впускал. Танька, конечно, девчонка симпатичная, даже, наверное, если б не худоба ее, красивой могла бы считаться, но сейчас после работы на лугу, под палящим зноем, Лёнька не хотел ни ее благосклонности, ни ее глупых расспросов. Правда, и обижать ее тоже не хотелось. Она ведь к нему относилась хорошо и даже частенько угощала то яблоком, то куском пирога, припасенного за праздничным столом. К тому же и в школе иногда подсказывала. Хоть и училась на класс старше. Она неплохо знала школьные предметы и всегда предлагала Лёньке свою помощь. Особенно когда выпадало вместе возвращаться из школы.
– Ладно, не журись! Устал я просто, – снисходительно улыбнулся Лёнька.
– А я тебе пол-яблока дам. Хочешь? – пошла на мировую Танюшка. Она протянула ему аккуратно обгрызенное яблоко, от которого действительно осталась почти половина. Уговаривать мальчишку не было нужды и уже через мгновение зеленый бок фрукта захрустел у него меж зубов. Танька удовлетворенно хихикнула и рукой поправила растрепавшуюся косичку. Все же ей удалось вновь завоевать его внимание.
– Лёнь, а можно я тебя спрошу о чем-то?.. – Ее бледные, почти не тронутые летним загаром щечки вдруг залились ярким румянцем.
– О чем? – сглотнув, удивился парень.
– Леня, а ты на мне женишься, когда вырастешь? – Теперь и все лицо ее сделалось пунцовым.
– Ух ты, какая шустрая! Я ж еще не выучился, профессию не получил, – важно ответил Лёнька, сменив гнев на милость. Он сейчас действительно мечтал о своей будущей взрослой жизни. Мальчикам его возраста всегда свойственно мечтать. Он слышал рассказы мужиков и старших парней, собиравшихся на конюшне у хромого конюха Прохора, о дальних морских походах, больших и красивых городах, высоких горных перевалах, южных республиках с пальмами и верблюдами и северных бескрайних ледяных пустынях. Он любил вечером, накормив скотину, загнав коров и кур в хлев, сделав уроки, в одиночку забраться под крышу конюшни и, закопавшись в сено, подолгу слушать пьяную болтовню деревенских мужиков, пока мама не начнет звать его от калитки. В три прыжка он соскакивал со своего уютного «насеста» и, проскользнув сквозь обветшалый плетень, оказывался в доме, позади матери. Еще через мгновение он уже возникал в окошке:
– Мам! Я здесь, дома. Ты чего?
