Селиванов расширил глаза, ожидая от самого Ивана ответа на риторический вопрос. Но Крюков замолчал, стал отвинчивать пробку на бутылке. Дождавшись, пока прекратится переливчатое бульканье, Алексей произнес недоверчивым тоном:
– Уж не хочешь ли ты сказать…
– Я бы, может, и не хотел говорить, да раз начали, так до конца… Представь себе, именно в нее и влюбился второй своей любовью наш Толик.
– Так у него еще и первая любовь была? И кто же? Что-то я не замечал…
– Галя Безбородько.
Он назвал имя, а дальше объяснять ничего не требовалось. Не зря же Алексей закивал головой, безмолвно соглашаясь с подобной возможностью. Галя была красавицей, перенявшей от отца-украинца южнославянские черты лица, черноокая и чернобровая, с толстой косой ниже пояса. Тонкая в талии, с небольшой девичьей грудью, стыдливо спрятанной коричневым платьем и складками широких лямок черного фартука. Высокая, длинноногая – в их возрасте девчонки зачастую заметно перегоняли ровесников в росте. Легкая горбинка на носу придавала ей даже некоторый шарм. Сейчас это назвали бы ахматовским обликом, но тогда подобные сравнения были просто невозможны в силу неизвестности в селе самого имени великой поэтессы. В довершение всего Галя была круглая отличница, что лишь усугубляло ее недоступность. Ухаживать за девчонками в пятнадцать лет мальчишки не умели. Не дергать же за косички! Вот и перекипало первое чувство глубоко внутри, не находя выхода. А если случалось хоть как-то обозначить свою симпатию, выглядело это едва ли не комично. Дробухин никому не открыл сердечного влечения к Гале. А чтобы признаться ей самой – об этом и речи быть не могло.
Так получилось, что после окончания дочкой восьмого класса семья председателя райисполкома Ивана Антоновича Безбородько поменяла место жительства на Добровольск. Партийные власти, как тогда это называлось, перевели энергичного «предрика» в город с повышением в должности. Стал он начальником облсельхозуправления. Получил четырехкомнатную квартиру в самом центре города. Уезжая из Степновки, Галя сказала на прощанье, что приглашает к себе в гости однокашников. Любого, кто приедет хоть на денек в город.
Довольно скоро Железниченко, Дробухин и Крюков оказались в Добровольске. Все они были включены в сборную команду района по волейболу, которую на летних каникулах отправили участвовать в областной спартакиаде школьников. Селиванов по причине его малорослости в команду не попал и остался дома ловить ротанов в речке Альчине. На второй день турнира степновцы, одержав до того две победы над такими же, как и они, командами сельских районов, вышли в полуфинал и были разгромлены парнями из детской спортивной школы города Адовска. Утерли степновцы носы от обидной влаги, стали собирать вещички в обратную дорогу. Автобус должен был отойти под вечер, так что оставалось время побродить по городу. Но не тут-то было! Дробухин каким-то одному ему ведомым путем, очевидно, через кого-то из девчонок их класса, заранее, еще в Степновке, раздобылся адресом семьи Безбородько. И потащил друзей за собой в гости к Гале. По пути остановились у киоска, скинулись из оставшихся финансов, купили кулек шоколадных конфет «Озеро Рица». Рядом с киоском приютилась старушка в белом платочке. Прямо на земле, в тенечке, стояло ведро с чернобривцами. Толян полез в карман, достал рубль и, не торгуясь, взял у бабуси букет цветов. Адрес, к удивлению, оказался верным. На звонок дверь открыла мать Гали, рослая и пышногрудая Цецилия Абрамовна в цветастом халате до полу. Волоокая, с некоей неизъяснимостью во взгляде, который переняла у нее дочь. Всплеснула полными руками, с некоторым усилием узнавая в рамке распахнутого входа бывших одноклассников дочери.
