Толька послушался, снял. Идёт в одном сапоге. Как утка. С боку на бок переваливается.
– Ну? Легче? – спросил его Борька.
– Тебе бы такое «легче»…
– Говорил: дай поносить. Не дал. Вот теперь и ковыляй.
Подошли к двери. Вадька толкнул рукой, но она не открылась.
– Эх ты! Силач Бамбула сломал четыре стула! – сказал Борька и толкнул дверь плечом.
– Ну что? Открыл? – сказал Вадька.
Стали толкать дверь по очереди, но скоро устали. Стали толкать все вместе. Толкали, толкали – и повалились. Куча мала получилась.
– Нас заперли, – сказал Вадька.
Стали в дверь барабанить. Сначала руками, а потом ногами. Лучше всех бил Толька. От его сапога получался прекрасный стук. Но от такого стука сапог у Тольки свалился с ноги. Вадька схватил этот сапог, и у нас опять был прекрасный стук.
Толька радовался, что у него сапог снялся, но скоро перестал радоваться.
– Что мы ломимся в закрытую дверь? – сказал Борька. – Ведь в подвале есть окна!
– Ай да Борька! – сказал Вадька. – Без тебя мы бы пропали.
Окна мы нашли. Они были маленькие. Чтобы в такое пролезть, надо здорово похудеть. Да ещё оказалось, что они заколочены фанерой. Только в одном была дыра. Как раз для кошки.
Посмотрели мы в эту дырку…
А на улице – вечер. Далеко-далеко видна дорога. Над дорогой уже свет горит. По ней мчатся машины, идут люди. А мы здесь – как в темнице.
– Ну что ж, – сказал Вадька, – придётся нам тут пока оставаться. Печка есть. Вот жаль, ни дров нет, ни спичек.
– Что нам печка, если варить нечего! – говорю.
– А мне мама говорила: доешь, Борька, пирог… А я так побежал. Знал бы, доел. Пирог с мясом был…
– Сказал тоже. Я бы и без мяса доел, если б знал…
Толька смотрел в окошко.
– Вон машина хлебная поехала! – закричал он.
– Может, к нам?! – закричали мы с Борькой и стали отталкивать Тольку от окна. И когда я оттолкнул их обоих, машина уже проехала.
– В таких машинах булочки возят, – сказал Вадька. – Такие тёплые. С изюмом…
– А с маком, думаешь, плохие?
– Они тоже тёплые и очень вкусные…
– Ребята! Знаете что? – сказал Борька. – Давайте в окно кричать.
– Кто же услышит, когда дорога вон где!
Но Борька подошёл и крикнул:
– Спаси-ите!
– «Спасите» кричат, когда тонут, – сказал Вадька и крикнул: – Мы заперты!
Кричали мы долго. Даже устали и охрипли. И когда Вадька прокричал:
– Спасите нас от голода! – к нашему окну подошли чьи-то ноги. Рядом с ногами появилась продуктовая сумка.
– Это кто же тут мяукает? – спросила какая-то тётя.
Она нагнулась к окошку, и я сказал:
– Это мы-ы!
– Ой! – вскрикнула тётя. Она зашаталась и чуть не упала. Наверно, это я её так напугал. Ведь я был ужасно чумазый.
Чище всех оказался Толька. Тётя слушала его спокойно. Он ей всё и объяснил. Потом Толька посмотрел на тётину сумку и говорит:
– Тётечка, дайте, пожалуйста, нам всем один маленький кусочечек хлеба.
– Господи! Бедненькие мои! Изголодались-то! – жалобным голосом сказала она. – Ну сейчас, сейчас…
Она разворачивала какой-то пакет. Я слышал, как шуршала бумага.
Тётя дала Тольке четыре бублика. Он уже их начал есть, но она сказала:
– Мальчик, это я дала на всех, – и добавила: – Горемыки мои. Потерпите уж. Пойду скажу, чтобы вам открыли.
Мы прямо с бубликами побежали к двери. Когда мы прибежали, ни у кого не осталось от бублика и крошки.
– Тоже… не мог попросить по два бублика, – сердился Вадька на Тольку.
Он держался за ручку двери, чтобы быть первым.
Послышались шаги. Много шагов. Мы сразу поняли, что это наши папы и мамы. Но убегать нам не хотелось.
