— Нет, — приглушенно прошептала Леона.
Марелика взяла дочь на руки, как когда-то совсем маленькую, и, усадив на колени, нежно прижала к груди. Она мягко качала Леону, словно совсем крошку, и успокаивающе гладила, ласково целуя в макушку. Материнское сердце не могло вынести детских страданий и разрывалось от боли и жалости. Видя, как ее дитя рыдает от горя и страха, Марелика сгорала от собственного бессилия и злости на саму себя, за то, что стала причиной этих горьких слез. Женщина не хотела оставлять своего единственного ребенка одного, не хотела причинять такую боль своему чаду, но у нее не было выбора. Она нежно гладила дочь по волосам и сама старалась не заплакать.
Что чувствует мать, когда видит своего ребенка таким, когда всем сердцем ощущает его боль и отчаяние? Но что почувствует ребенок, если увидит, что его маме — всегда такой надежной и сильной — так же страшно и плохо, и даже хуже… Нет. Она — мать. Она — единственный оплот спокойствия и уверенности для своего ребенка. Она просто не имеет права показывать слабость. Только не сейчас... Это потом она будет выть в подушку от страха за свое дитя, за себя и своего супруга. От злости и бессилия кусать кулаки и сотрясаться в еле сдерживаемых рыданиях. Потом. Но сейчас она — мама. Сильная, спокойная и уверенная.
Марелика тихонько шептала что-то успокаивающее, вытирала слезы с мягких детских щек и долго-долго качала свою девочку, нежно прижимая к себе. Когда Леона успокоилась и перестала безостановочно всхлипывать, задышав наконец размереннее, мама подняла голову дочки за подбородок и посмотрела ей в глаза.
— Девочка моя, — женщина ласково провела ладонью по ее щеке, отодвигая от лица льняные прядки — Я знаю, ты справишься. Со всем справишься. Я бы очень хотела взять тебя с собой, милая. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. Но я не могу…
— Почему? — горько спросила девочка.
— Это может быть слишком опасно, а я не хочу тебя потерять, — вздохнув, ответила мама. — Мне будет намного спокойнее, если ты останешься здесь, с Руженой. — И, помолчав, тихо объяснила: — Она мой давний друг. Сейчас есть лишь один человек, которому я могу также безоговорочно доверять, как ей. И однажды ты обязательно с ним познакомишься. Но пока тебе будет лучше побыть здесь. Они с Добролюбом смогут о тебе позаботиться. —Пожалуйста, милая, верь им, слушайся и прилежно учись. Ты дашь мне это обещание?
Сглотнув твердый ком в горле и чувствуя, как вновь щипет в носу от подступающих слез, девочка едва заметно кивнула.
— Тебе предстоит многое узнать и многому научиться. Наш мир удивителен. — Марелика улыбнулась дочке и снова прижала ее к себе, начав тихонько качать. — Родная моя, хорошая, послушай меня сейчас. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понять. Я не могу обещать тебе, что вернусь. Ты знаешь, я всегда держу слово и не даю пустых обещаний. Но я клянусь тебе, что буду делать все для того, чтобы снова оказаться рядом с тобой. Ты должна знать, что мы с отцом очень любим тебя, Леона. Очень сильно. Ты — наше любимое солнышко, наша звездочка, наша смелая девочка. Ты очень сильная. Ты еще не знаешь насколько, а я уже это вижу. Совсем скоро и ты это поймешь... Только ты должна помнить, родная, — проговорила женщина, вновь поднимая к себе лицо дочери, — что твоя сила — это дар Богов. Они избрали тебя, чтобы ты могла помочь другим. И это не только дар, но и ответственность. Ответственность за тех, кто слабее, за тех, кто нуждается в помощи. Это долг. — Марелика заглянула в глаза притихшей дочери. — Я очень тобой горжусь и бесконечно верю в тебя. Всегда помни об этом.
