Лепота - страница 8
Давай поднимем санками метель!
Давай споем о том, как я уеду,
Как ты грустить начнешь наедине.
Давай с тобой проскачем напоследок
На санках по колхозной целине.
Коловерть
С утра несет, свивается, клубится,
Весь день из ветхой сыплется сумы…
Я одичал, как яблоня-кислица,
Среди зимы.
В лесу, наверно, передохли волки,
Заснула рыба в речке под кугой,
И выпьешь с горя магазинной водки —
Ни в зуб ногой.
Никто письмом случайным не потешит.
Слова и песни вышли из ума.
Пускай хоть кол на голове затешет
Моей зима.
Ах, завелась крушинная кручина,
Ее лишь сном кудрявым побороть!
Прими в объятья пышные, перина,
Немую плоть.
Пускай несет, свивается, клубится,
Плюет в глаза и душу февралю.
Во сне же снова сладкое приснится —
Что вечно сплю.
«Снег засыпал грехи наши тяжкие…»
Снег засыпал грехи наши тяжкие,
Провода про разлуку звонят,
На загумнах молочными плашками
Молодые сугробы дразнят.
Снег занес нашу вечную бестолочь,
Поровнял не одни берега,
Что забыли заботить и пестовать —
Заслонила белесая мгла.
Нет жилья, ни житья без отдушины,
И усталую душу квелит, —
Вроде с неба тревога воздушная
Снежным валом валит и валит.
А досужие новости полнятся,
Мы сердца отвыкаем хвалить, —
Там пути замело, там – бескормица,
Тут глаза уже нечем залить!
Ну-у, зима, старина харалужная!
А народная дума страшна:
Что откроет и будет ли дружная,
И взаправду ль повеет весна?
«Прибавляется день…»
Прибавляется день,
Убывает февральская стужа.
Под рогами сосулек
Ноздреватые тени синей.
Затянула зима
Свой серебряный пояс потуже,
Повернула на север
Своих белоногих коней.
Когда утром петух
Прочищает застылое горло,
Раздаются в округе
Прощальные всхлипы копыт…
Собираюсь и я,
А куда собираюсь надолго?
Может, в сторону ту,
Куда ворон бессмертный летит.
Не за вечной водой,
Ведь она у калитки, живая,
Ухожу сгоряча
За бессонницу талых полей.
Просто жить привелось
Без конца на земле убывая,
Просто снег прошлогодний
Грядущего снега белей.
По веселым краям
Наплутавшись досыта упрямо,
Я прибуду еще
На глубокий поклон журавца,
На хвалу петуха,
На улыбку встревоженной мамы,
На рябую ладонь
В застарелых мозолях
Крыльца.
Ныне странников – тьма,
Я не лучше других и не хуже,
На жестоком веку
Есть о чем жалковать и тужить…
Прибавляется день,
убывает февральская стужа.
Прибавляется день.
убывает желанная жизнь.
«Снег в саду кулигами и пятнами…»
Снег в саду кулигами и пятнами
Ноздреват лежит и грязноват.
Милая! Я сам такой заватланный —
Сплошь как прошлогодняя трава.
Снег сойдет. Земля процедит лужицы,
Вынянчит подснежники в горсти.
Мне же и крапивой не проклюнуться,
И чертополохом не цвести.
Я себя в надежде не насилую,
Зря не ископычу зеленя.
Ты со мною рядом – некрасивая,
Ты неотразима без меня!
Не пугайся, юность отоваривай,
Чтобы после душу не корить,
Забывайся, зубы заговаривай,
Позволяй себя уговорить!
Ты резва, как утра лучик солнечный,
Я ленив, как лодка на мели.
Из твоей из памяти из форточной
Выветрятся горести мои.
Сретенье
В феврале раздетом и разутом
Стылый месяц светит на износ.
По глухим заборам редкозубым
Громыхает палкою мороз.
Долго ждать воркующих проталин.
И по звонкой гати ледяной
Ветер безбородый, как татарин,
Скачет с белобрысою зимой.
Вот оно, февральское притворство!
Он ослеп от снежной пелены;
Знать не знает день противоборства,
День свиданья стужи и весны.
Сретенье так исстари ведется —
В этот день от будущей беды
На крылечке курица напьется
Зимовой со льдинками воды.
Народится месяц крутолобый
В зыбке молодого ивняка,
Похожие книги
