П. А. Висковатов .С. 44
Арсеньева Елизавета Алексеевна, вдова, поручица из Пензы, при ней внук Михайло Лермантов, родственник ее Михаил Пожогин, доктор Ансельм Левиз, учитель Иван Капа, гувернантка Христина Ремер.
Из Списка посетителей Кавказских Минеральных вод,
прибывших туда в июле 1825 года //
Отечественные записки. 1825. № 64. С. 260
По возвращении с Кавказа бабушка со внуком вновь поселилась в Тарханах.
П. А. Висковатов .С. 48
В доме Елизаветы Алексеевны все было рассчитано для пользы и удовольствия ее внука.
А. З. Зиновьев.С. 429
У бабуши были три сада, большой пруд перед домом, а за прудом роща; летом простору вдоволь. Зимой немного теснее, зато на пруду мы разбивались на два стана и перекидывались снежными комьями; на плотине с сердечным замиранием смотрели, как православный люд, стена на стену, тогда еще не было запрету, сходился на кулачки, и я помню, как раз расплакался Мишель, когда Василий-садовник выбрался из свалки с губой, рассеченной до крови.
А. П. Шан-Гирей.С. 734
И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться, – памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей.
И вижу я себя ребенком; и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей.
Лермонтов.1840 г.
…Все мы вместе приехали осенью 1825 года из Пятигорска в Тарханы, и с этого времени мне живо помнится смуглый, с черными блестящими глазками Мишель, в зеленой курточке и с клоком белокурых волос надо лбом, резко отличавшихся от прочих, черных как смоль.
Помнится мне еще, как бы сквозь сон, лицо доброй старушки немки, Кристины Осиповны, няни Мишеля, и домашний доктор Левиз, по приказанию которого нас кормили весной по утрам черным хлебом с маслом, посыпанным крессом, и не давали мяса, хотя Мишель, как мне всегда казалось, был совсем здоров, и в пятнадцать лет, которые мы провели вместе, я не помню его серьезно больным ни разу.
А. П. Шан-Гирей.С. 728, 729
К наукам, особенно к наукам точным, мальчик Лермонтов расположения не имел, да и вообще не подавал блестящих надежд в будущем, отчасти потому, что учился понемногу, как все русские мальчики, отчасти и по развитию поэтического элемента в ущерб прочим.
А. В. Дружинин.Сочинения Лермонтова //
Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1959. Т. 67. С. 617
Учился он прилежно, имел особенную способность и охоту к рисованию, но не любил сидеть за уроками музыки.
А. Корсаков.С. 457
Старуха Арсеньева была хлебосольная, добрая. Рота наша стояла недалеко, я и бывал-с. Помню, как и учить его начинали. От азбуки отбивался. Вообще был баловень; здоровьем золотушный, жидкий мальчик; нянькам много от его капризов доставалось… Неженка, известно-с…
Запись неизвестного чембарского старика капитана.
Цит. по: Н. Рыбкин.С. 374
Лермонтов в эту пору (имеется в виду пора домашнего учения. – Е. Г.) был ребенком слабого здоровья, что, впрочем, не мешало ему быть бойким, резвым и шаловливым. Учился он, вопреки словам чембарского капитана, прилежно, имел особенную охоту к рисованию, но не любил сидеть за уроками музыки.
М. А. Пожогин-Отрашкевич. Рассказы о Лермонтове
в записи А. Корсакова // Русский вестник. 1881. Кн. 3. С. 456
1830. Я помню один сон; когда я был еще восьми лет, он сильно подействовал на мою душу. В те же лета я один раз ехал в город куда-то; и помню облако, которое, небольшое, как бы оторванный клочок черного плаща, быстро неслось по небу: это так живо передо мною, как будто вижу.
