– Не надо, – прошептал он, как испуганный ребёнок. В глазах его плескался неподдельный ужас. – Мы уйдём. Пожалуйста. Мы больше сюда – ни ногой.
Грифон в течение минуты смотрел на того прожигающим взглядом. Тик-Так съёживался ещё больше. Охотник имел над ним власть. Наконец, Грифон махнул рукой:
– А, ладно. Чёрт с вами. Проваливайте. Но если ещё кого тут из вас увижу – особенно тебя, Тик-Так, то помяните моё слово: пристрелю. Без предупреждения. И выслушивать ваше детское нытьё больше не буду. Последний раз чтоб вы тут мне попадались, поняли, канальи? – зашипел Грифон, переходя на грозный окрик.
Все демоны как один вздрогнули и побежали в одном направлении – к дубу, что стоял в отдалении перед болотом. Они один за другим запрыгнули в дупло, и дуб вдруг треснул пополам, завалился и упал в болото. Болото запузырилось, вспучилось, и тяжёлый дуб стал там медленно и верно тонуть. Мы с Дрэгоном поняли, что так демоны закрыли за собой портал, в панике захлопнув его как дверь, чтобы Грифон не дай Бог им в спину арбалетный болт не послал!
Чёрненький и Беленький, про которых все, казалось бы, забыли, отряхиваясь и оправляясь, подошли к нам с покаянным видом. Грязные, израненные, в синяках, царапинах, с разбитыми носами и громадными фонарями под глазами, они представляли жалкое зрелище. Мы с Дрэгоном сурово посмотрели на них, изобразив на лице холодность, и скрестили руки на груди. Единорог с удивлённым любопытством посмотрел на бывших врагов. Грифон теперь остался стоять в стороне и с ироничным интересом принялся наблюдать, что будет.
А было вот что. Бутер Брэдхантер первым произнёс слова покаяния, таким голосом, от которого могла разорваться душа любой чёрствой буханки:
– Простите нас. Мы больше не будем. Пожалуйста, простите нас. За всё.
– Что вы больше не будете, хлеб вас подери? – спросил Дрэгон равнодушно.
– Не будем больше ловить единорогов, – всхлипнул переживший жуткий стресс и заглянувший в глаза смерти Чёрненький. – Не будем больше торговать с демонами.
– Не будем больше врать и обманывать хороших людей.
– А что вы тогда будете? – спросила я очень сурово и холодно.
– Мы будем… печь хлеб. Вкусный хлеб, – сквозь внезапно потёкшие слёзы произнёс Беленький.
Этот маленький плачущий гном, весь потрёпанный, сейчас чуть из меня слезу не вышиб! Я с трудом сдержалась – надо же оставаться твёрдой!
– У нас бабушка есть. На ферме. Там – мельница. Мы вернёмся к бабушке, будем там печь хлеб. Правда, брат? – Беленький посмотрел на Чёрненького и заплакал.
– Да, брат. А единорога возьмём с собой. Будет нашим другом. Вырастет – будет помогать нам собирать урожай – злаки на муку, – Чёрненький посмотрел на Беленького и заплакал ещё пуще.
Два брата обнялись, так они стояли и рыдали, а единорог, обретя внезапно в своих бывших врагах двоих друзей, подошёл к ним и ласково ткнулся им в бок. Два брата приняли розового единорога в свои объятия и гладили и ласкали его как котёнка. Единорог был очень доволен.
– По-моему, с ними всё ясно. Исправившиеся криминальные элементы нуждаются в чутком руководстве и наблюдении, тем не менее. Узнаю сам лично, где у них бабушка, и проинструктирую, как с единорогом себя вести, чтоб он соседей до кондрашки не довёл, – Грифон подошёл к нам. – Всё-таки зверь тоже нелегальный, нерезидент, не понятно, из какого портала выпрыгнул.
– Так вы нас прощаете? Вы не будете нас бить и убивать? – с надеждой поднял на нас глаза Чёрненький.
