– Они бывают непредсказуемо агрессивны, а это всегда вызывает волнительное напряжение и страх. Этот страх в людях заложен давно.
Генетически.
При этом в слове «генетически» примат сделал акцент на букву «эн». Морда обезьяны вновь оскалилась и стала действительно совсем устрашающей:
– Такова их и наша природа.
Правой лапой обезьяна приподняла на секунду свою шляпу и затем вновь обратилась к прочтению газеты.
Этот бессмысленный диалог уже стал немного надоедать Григорию, и он наконец не выдержал:
– Хорошо. Что на этот раз?
– Ой, – буркнул примат.
Григорий обернулся к двери туда, куда уставилась горилла, но там ровным счетом никого и ничего не было. Когда он повернулся, в мохнатых лапах обезьяны уже не было газеты и исчез куда-то ярко желтый платок:
– Все очень просто. Как и обычно одно маленькое поручение, из необходимых.
И обезьяна стала серьезней. Так в этот момент показалось Григорию. Сейчас вся мимика на ее морде стала более реальной и вполне читаемой. Затем она ловко сложила очки, запихнув их деловито во внешний карман пиджака:
– Ну что, мой друг, ты готов?
Григорий молчал, понимая, что все его планы и будущие дела будут непредсказуемо скорректированы на ближайшее, и главное, неопределенное время.
– Ну и прекрасно! Вперед. Я приготовлю тебе завтрак, а ты давай умывайся и приводи себя в порядок.
Таких активных встреч и таких продолжений ранее никогда не было. Только теперь Григорий почувствовал, что все подобные контакты имеют некоторое развитие. Он принял для себя эту внезапную мысль, сделал глубокий вдох и, повинуясь указаниям, в трусах и все в тех же носках поплелся умываться совершенно ошарашенный.
Только избавимся сразу от ненужных заблуждений. Григорий не был сумасшедшим и вовсе не галлюцинировал этим утром. И все эти странности и метаморфозы с загадочным собеседником нужно, конечно, немедленно разъяснить. Но сделаем это чуть позже, по ходу событий.
В ванной, куда переместился Григорий и где он принимал душ, в его голове вспыхивала маленькой искоркой надежда, что все-таки это был обрывок неприятного сна. А может и вправду галлюцинации из-за того, что дворники покрасили оградку клумбы под окнами ядовитой краской, срок годности которой истек еще в прошлой пятилетке. Что, когда он вернется в комнаты, никаких явлений, кроме собственного отражения в дверце шкафа и металлического привкуса во рту, он больше не обнаружит. Но этого увы, конечно, не произойдет. Хотя оградку действительно покрасили в желто-зеленый цвет, и запах краски действительно слышался даже на третьем этаже и безжалостно проникал через окно квартиры, где проживал Григорий. Это ровным счетом никак не отразилось на физическом состоянии Григория и не повлияло на его центральную нервную систему. И уж совсем никак не выплеснуло из глубин подсознания нелепых животных, которые, даже умея связно разговаривать, всегда его немного раздражали.
На кухне послышался веселый свист, и все надежды рассыпались в дребезги и разом исчезли в водовороте мыльной пены в сливной дырке никелированной ванны. Насвистывался какой-то марш, причем исполнение было идеальным.
«Этого еще не хватало!» – стрельнуло в голове Григория. Все это явно было не случайным и конечно имело какое-то отношение к предстоящим неизбежным событиям. «Ничего уже не поделаешь», – уже с зубной щеткой во рту, уже с зубной щеткой во рту, без носков и у раковины мысленно сказал себе помытый Гриша.
