На что та подавила рвущийся истерический хохот. Времени на драматические вступления не было вовсе, потому Олидиана и не стала долго томить публику концертами и тут же собралась.
— Сын… Вот что ты наделал, а? — упрекнула она Глена и поспешила следом за старшей Дорвиндаль, чтобы попытаться её образумить или же хотя бы снизить ущерб.
* * *
Едва за женщинами закрылась воронка, Сегдиваль гневно глянул на Зодиака, который также решил ретироваться со словами:
— Понял, я понял…
А когда тот ушел, жнец приступил к допросу с пристрастием.
— Что ж, Мибучи, не прикидывайся, я знаю, ты не спишь, — обратился к нему жнец, пылая проклятой магией, продолжающей свою прожорливо‑уничтожительную деятельность.
— Я не винова‑а‑ат! — заныл карлик, уползая подальше от проклятого огня.
Неуклюже поднялся с пола и промялил:
— Лишь пару раз передал информацию Дрархиму — и ничего более!
— Где чаша? — спросил ректор, понижая голос до устрашающего шепота. — Что? Думал, я не знаю о вашем общении с Лисом Скаагаром, которое не обсуждает разве что ленивый?
— Ах, чаша… — проскулил лилипут, делая вид, что усиленно вспоминает.
— Только не смей мне врать, — перебил его Сегдиваль, поднимая в воздух за грудки испачканной жилетки.
Ноги Еримара болтыхались в воздухе, а мысли в его голове носились со скоростью испуганной лани.
— О‑о‑она в Гваде у ста‑старьевщика, — выжал из себя проректор.
Сжавшая горло ткань душила коротышку, мешая дышать, и потому он вынужденно заикался.
Скинув допрашиваемого на пол, архимаг уничижительно его оглядел.
— Быстро принес мне чашу, и чтобы больше никаких сеансов связи с братом и его пешками!
Бросив следом грозный взгляд, сгущая тени в абсолютно‑белой комнате, он прикрикнул:
— Уяснил?
Испуганный до полусмерти карлик, кивая, осел на пол и пополз в сторону двери исключительно задом, не решаясь повернуться к жнецу спиной. И только опершись о дверь ступнями, поднялся, развернулся и, подпрыгнув, дернул ручку, чтобы её открыть.
Раздался хлопок со щелчком. Еримар ушел.
А Глениус остался наедине с невестой. Оглядел девушку долгим взглядом и наконец посветлел душой, уничтожая взмахом руки остатки пламени, пожирающего стены комнаты. После применил еще и бытовую магию для возвращения лазарету первозданного облика.
— Подожди еще немного, Лея. Мы обязательно что‑нибудь придумаем, — произнес с хрипотцой.
Чуть осмелев, даже присел на край кровати, искренне надеясь, что она услышит. Его рука легла на простыни рядом с подрагивающими пальцами Дорвиндаль. На прикосновение у него решимости не хватило.
Его отчаянный голос прозвучал на всю комнату, поглощающую любой шум мягкими панелями:
— Лишь бы не стало поздно!
А когда ректор уже собрался уходить, заставив себя встать, рука девушки неожиданно пришла в движение и схватила его за пальцы, накрывая сверху и сжимая слабенькой хваткой.
— Спасибо! — выдохнул жнец, не веря происходящему.
Подняв пальцы девушки к губам, он осмелился их поцеловать. Все поочередно. Но после этого опустил назад, проговорив голосом, полным энтузиазма:
— Я весь мир переверну, но найду способ искоренить эту заразу!
Запечатав комнату множеством заклинаний, Сегдиваль напоследок вновь посмотрел на девушку, лежащую связанной на кровати, и снял с её лица белую салфетку, притягивающую взгляд. Вынул изо рта деревяшку, мешающую той прикусить язык, и приник к разомкнутому рту девушки, приговаривая:
