Карсон засмеялась, но краем глаза заметила, как сузились глаза Доры при взгляде на подтянутый, плоский живот Карсон, столь демонстративно выставленный посреди кухни. Карсон сдержала вздох. Она привыкла получать такие завистливые взгляды и от худых, и от полных женщин, особенно когда они смотрели, как она ест гамбургеры или балует себя сладостями. В их глазах горела зависть, словно они проклинали бога за то, что она ела все, что хотела, в то время как они сидели на строгих диетах и все же не могли сбросить вес. Карсон не могла удержаться и говорила каждой из них, что это ее единственная еда на сегодня, или что она только что пробежала десять километров, или последние два часа занималась серфингом в холодной воде.
Она подошла к буфету, где Люсиль оставила тарелку с сыром бри и крекерами, и взяла себе толстый кусок сыра.
– Хочешь? – спросила Карсон у Доры.
Дора печально посмотрела на сыр, но сдержала себя и покачала головой.
– Дождусь ужина. Может, выпью чего-нибудь. Уже почти пять, да? В холодильнике есть вино? – спросила она, но ответа ждать не стала.
Она открыла холодильник, до отказа забитый продуктами для праздника. Открытая бутылка белого вина ждала в двери. Дора немного постояла перед холодильником, наслаждаясь прохладой, и неохотно закрыла дверцу. Достала с полки три бокала, наполнила один для себя и вопросительно посмотрела на остальных. Люсиль покачала головой, зато Карсон с энтузиазмом закивала.
– Почему ты приехала так рано? – спросила Дора, протягивая Карсон бокал.
Карсон сделала долгий глоток вина. Нужно было успокоиться после прохладной встречи с Дорой.
– По многим причинам. Я не видела Мамму уже тысячу лет, а тут представилась возможность. – Карсон откусила кусочек бри, не желая вдаваться в подробности. Дни, когда они делились секретами, давно прошли. – К тому же даже не знаю, – добавила она другим тоном, на этот раз искренне. – Дора, я была изумлена, когда увидела, как постарела Мамма.
– В конце концов, ей исполняется восемьдесят.
– Я знаю. В этом и дело. Мне она всегда казалась старой. То есть когда мне было десять, ей было… – Карсон остановилась, чтобы подсчитать. – Пятьдесят четыре, что на самом деле совсем не много.
– Вот именно! – обиженно воскликнула стоящая у плиты Люсиль.
Карсон улыбнулась и продолжила:
– Но мне это казалось старостью. Как и шестьдесят, и семьдесят. Но она всегда была такой живой, такой энергичной. И казалась мне вечной.
– Она не Санта-Клаус, – сказала Дора.
Неожиданная насмешка застала Карсон врасплох.
– Конечно, нет, – ответила она, сложив руки на груди. – Просто для меня Мамма всегда была одинаковой. Бессмертной. Но когда я приехала сюда и увидела ее… Она выглядит не только старше, не только более хрупкой – клянусь, она уменьшается. – Карсон покрутила бокал. – Кажется, я впервые осознала, что Мамма не будет ждать меня здесь вечно. И не нужно принимать это как должное, словно она будет здесь для нас всегда. Каждый год, каждый день – это дар.
– Я не принимаю ее как должное, – сказала Дора. – Я приезжаю повидаться с Маммой при первой возможности.
– Тебе повезло, ты близко живешь.
– Не так уж близко, – уточнила Дора. – При хорошем движении сорок пять минут на машине. Приходится планировать заранее. В смысле, мы живем не на соседних улицах. Но я прилагаю усилия.
Карсон умолкла от неозвученного упрека в том, что она не прилагала усилий несколько лет. Но защитить себя она не смогла.
