Мы с Инкой переглянулись.
– Ну, одно радует, мы в это время ещё спали, значит мы вне подозрений и можно успокоить твоего папу, а то он очень нервничает.
– Да, но кому, а главное зачем, понадобилось притащить его в лес?! – не унималась сестрица. – значит все-таки не такая уж естественная эта смерть… что-то тут не чисто. Эх, жаль нас не было дома, – Иннка раздосадованно хлопнула себя по ляжке, – уж я бы из этого следователя все что можно выжала.
– Не переживай, тетя, он сказал, что еще заглянет, – успокоила ее дочь, – только сильно не обольщайся, потому что он, скорее всего, рассчитывает хоть что-нибудь выжать из вас с мамулей.
Но следователь в этот день не заглянул. Иннка остаток дня промаялась в раздумьях, а вечером ей позвонил Ванечка, её «старшенький». Поговорив с сыном, она заглянула на кухню, где я, в ожидании мужа, коротала время с чашкой кофе. Сестра была расстроена.
– Что-то случилось? – забеспокоилась я.
– Димочка приболел. – сестра вздохнула и присела на табурет. – Ваня говорит, ничего страшного, подкашливает немного, но в садик не хотят вести. Поеду утром. Завтра четверг, если что – переночую, и в пятницу еще с ним побуду, а вечером тогда вернусь.
– Я тебя отвезу, – предложила я, – Иннка души не чаяла в своих внуках, вернее внуке и внучке, и сильно переживала стоило им лишний раз чихнуть. – Как раз домой загляну, цветы полью, да почту проверю.
В дверях кухни показалась сияющая Полинка.
– Мам, я завтра в город еду, – дочь взяла из вазы яблоко и вонзила в него свои крепкие белые зубки. – У Лизы день рожденья, мы в боулинг идем. Вернусь в пятницу… а может в субботу.
Крутнувшись на одной ножке она исчезла так же стремительно как и появилась.
– Охо-хо-нюшки-хо-хо, – по-стариковски завздыхала я, – выросла девочка, заметь – уже не спрашивает, а ставит в известность!
– Не гневи бога, мать! – одернула меня сестра, – Она у тебя умница, девочка серьезная и ответственная, тебе грех жаловаться.
– Да я разве жалуюсь? Я переживаю!…
Макар приехал поздно. Я лежала с ноутбуком в кровати, и глаза мои уже начинали слипаться, буквы сливались в сплошные линии и перепрыгивали одна через другую, когда раздался скрежет открывающихся ворот, и машина въехала во двор. Я накинула шаль и, спустившись вниз, вышла на крыльцо. Макар, запирая гараж, громко и сердито говорил по телефону.
– А я тебе говорю, всё, хватит! Сколько раз он меня уже подставлял, не знаешь? А я тебе скажу: семь! Семь раз, Коля, я терпел убытки, терял клиентов, имел неприятности с полицией!
Невидимый Коля, судя по всему, пытался возражать, но Макар был непреклонен.
– Если бы мой такое учудил, я бы поступил так же, Коля. И давай не будем, я тебе не Макаренко, чтобы перевоспитывать твоего великовозрастного шалопая…
– …
– Да ты хоть представляешь себе, что он мог натворить пьяный на трассе на тридцатитонной фуре?! Это нам с тобой, Коля, еще крупно повезло, что он там месиво не устроил, никого не угробил, и сам жив остался! Да ты первый бы меня проклял, и был бы прав!
– …
– Нет, Коля, ты мне друг, но я хочу спокойно спать по ночам. У меня и так сейчас из-за него, хлопот полон рот, так что не уговаривай. И мой тебе, дружеский совет, Коля: кончай ты с ним нянчиться, тридцать три года мужику, а он сам на работу устроиться не может! Если так дальше пойдет, твоего Антона и в грузчики не возьмут, это я тебе как друг говорю, Коля! Бывай!
