Читать онлайн Татьяна Кошман - По ту сторону лжи

© Татьяна Кошман, 2020

ISBN 978-5-0051-0845-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё происходящее, напоминало сцену из плохого сериала: я в дверях гостинной, обвешанная пакетами с кошачьим кормом, и двое, на большом, занимающем половину гостинной, угловом диване. Взъерошенная блондинка, схватив с пола какую-то розовую тряпочку, принялась судорожно прятать свои прелести, а Игорь просто стоял и смотрел на меня в немом оцепенении.

Сейчас он скажет, что это не то о чём я подумала, промелькнула нелепая мысль, но способность говорить, видимо, ещё к Игорю не вернулась.

– Что ты здесь делаешь, ты же в командировке? – задала я стандартно-сериальный вопрос.

– Я вернулся, – пробормотал он безжизненным голосом, и добавил вторую по популярности, в данной ситуации, фразу: – Я тебе сейчас всё объясню…

– Не надо, – перебила я его. – я лучше пойду. Не забудь, пожалуйста, покормить Стёпку, если уж ты дома.

Я пулей вылетела из квартиры, сбежала по лестнице (как только ноги себе не переломала) и лишь на улице остановилась, прижавшись спиной к тёплой, прогретой июньским солнцем, стене дома.

Сейчас бы закурить, почему-то подумала я, чтобы уж точно всё как в сериале: героиня тонкими, длинными, с идеальным маникюром, пальцами, достаёт из красивой упаковки изящную дамскую сигарету и нервно закуривает… Увы – и пальцы у меня не тонкие и не длинные, а так себе пальцы, и маникюра, не то чтобы идеального, никакого нет, да и вообще, я не курю. Так что, обойдёмся без спецэффектов.

Входная дверь распахнулась, и из неё, на ходу застёгивая рубашку вывалился Игорь, похоже, что к нему вернулась способность двигаться.

– Ань, послушай…

– Нет, Игорь, это ты послушай: мне не нужны твои объяснения и оправдания, ты мне не муж, и даже не брат. Я, вообще, кота покормить зашла. Лучше подумай, как ты всё это объяснишь Катьке.

– Ты ей расскажешь? – он стоял, сунув руки в карманы джинсов, и смотрел себе под ноги, как будто именно там, у его стоптанных старых тапок, с заячьими лопоухими мордашками, происходило сейчас что-то очень важное: возможно, решалась его судьба. И я вдруг вспомнила, как Катька покупала ему эти самые тапки. Мы с ней часа два болтались по торговому центру, пили кофе и ели мороженое, примеряли всё подряд, хотя покупать ничего, по причине отсутствия нужного колличества дензнаков, не собирались. А потом, уже почти на выходе, Катька увидела эти тапки. Они выглядели жутко нелепо: тапки с заячьими мордами сорок четвёртого размера. Мы долго, и, неприлично громко, хохотали, представляя Игоря в этих тапках, и девушка-продавщица с красивыми синими глазами и милыми веснушками на носу, хохотала вместе с нами… И вот теперь Игорь стоял в этих самых тапках и спрашивал, не глядя мне в глаза, расскажу ли я своей лучшей подруге, что её обожаемый муженёк мерзкая, похотливая скотина.

– Да пошёл ты… – я поняла, что если сейчас не уйду, то разревусь прямо у него на глазах. От обиды за подругу, от того, что всегда считала их брак идеальным, и надеялась, что когда-нибудь и у меня будет такой же замечательный муж, как у Катьки.

Я шла почему-то не в ту сторону, в которую мне было нужно, но у меня в запасе было ещё полчаса (я ведь собиралась кормить кота), поэтому я просто шла дальше. На душе было гадко, и хотелось уже не только закурить, а ещё и напиться. Но и это «счастье» было мне недоступно, так как помимо того что не курю, я ещё и не пью.

Оглядевшись, я увидела неподалёку скамейку, и решила присесть на минутку чтобы собраться с мыслями.

Всегда, когда мне трудно или плохо, я вспоминаю свою любимую бабулю: а как бы она поступила, что бы она сказала, что посоветовала бы мне моя мудрая бабушка? Вот и сейчас, она мне снова помогла принять решение: ничего я Катьке не скажу, ну не могу я причинить ей такую боль. Она же думает, что её Игорёк сказочный принц, да что там она, я и сама так думала до сегодняшней, немой сцены… Пока ничего не скажу, а там – по обстоятельствам.

Ну вот, теперь я готова к встрече с самым главным мужчиной моей жизни. Он увидел меня ещё издалека, впрочем как и всегда, как бы я не подкрадывалась, он всё равно меня видел (глаза у него на затылке что ли?). Вскочив со скамейки, на которой сидел, в компании своих лучших друзей Димки и Саньки, он, раскинув руки, с оглушительным воплем радости полетел мне навстречу. Я только и успела, что присесть на корточки, чтобы поймать своё счастье по имени Мишка, шести лет от роду. И пока мой сын, несмотря на то что считает себя в свои шесть лет страшно взрослым, едва увидев меня радостно орёт на весь детсадовский двор, жизнь прекрасна! И, наверное, для того чтобы она стала ещё прекраснее, мне в голову пришла замечательная мысль:

– Сыночек, а что если нам не дожидаться выходных, и прям завтра с утра рвануть в Сосновку, а?

Сын немного недоверчиво посмотрел на меня.

– А как же Стёпка?

– Так дядя Игорь уже вернулся, мы можем ехать!

И счастливый ор моего сына снова заглушил звуки проезжающих мимо машин.

– Урррраааа! Мы едем в деревню… – и продолжил уже совершенно нормальным голосом – Мам, а как ты думаешь, Славик возьмёт меня на рыбалку? Он сказал когда вырасту, а я же вырос правда же, вырос?

– Ну конечно вырос, сыночек, ты у меня уже совсем большой. А теперь, давай найдём Алису Витальевну, и отпросимся у неё.

Оставив нашей любимой воспитательнице, Алисе Витальевне, клятвенное обещание иногда её навещать, мы вприпрыжку побежали опустошать полки близлежащего супермаркета, прикидывая на ходу, что нужно купить здесь, в городе, а что можно приобрести непосредственно в Сосновке. В конце концов, там тоже есть магазины, хоть и не с таким большим ассортиментом, но самое необходимое имеется.

В Сосновке у нас с Мишкой есть свой дом, доставшийся мне от моей бабушки, построенный ещё моим прадедом. И это не какой-нибудь там «пятистенок», а настоящий, добротный дом, с тремя спальнями, светлой просторной гостинной, большой кухней, и террасой с солнечной стороны. В этом доме, я с самого детства проводила все свои каникулы, за исключением одного сезона в лагере, в четвёртом классе. Поэтому, когда я слышу фразу «родной дом», я представляю себе не мою городскую квартиру, которую моя мудрая бабуля не стала продавать, после несчастья, случившегося с моими родителями, а именно дом в Сосновке. С этим домом связаны мои самые счастливые, и самые тяжёлые воспоминания. Ну всё, заканчиваем с лирикой, так и расплакаться недолго, а у нас ещё много дел: собрать вещи, упаковать продукты, помыть холодильник, навести порядок, не забыть ничего, хорошенько выспаться перед «дальней» дорогой (десять километров по ухабам), и не проспать автобус. Вот как много дел! Но мы с Мишкой всё успели, и рано утром, пока не так жарко, весёлый жёлтенький автобус, бодро подпрыгивая на вышеупомянутых ухабах, являющихся неотъемлимой составляющей Российских дорог, везёт нас в наше «родовое гнездо».

Бабушкин дом встретил нас закрытыми ставнями, но двор не выглядел заброшенным, а даже наоборот: вдоль забора тянулись к солнышку подростки-подсолнухи, у порога клумба с петуниями, а между двумя яблонями, маленьким кусочком неба, голубели нежные незабудки. В палисаднике, млели на солнышке бархатные листья редиса, бодро зеленел лучок, а на огуречных плетях висели маленькие пупырчатые огурчики. Баба Тася постаралась, наша соседка и бабушкина подружка. Вдыхая терпкий аромат укропа и полыни, (откуда полынь?) мы с сыном шли по широкой дорожке, ведущей к крыльцу, волоча за собой наши баулы с «самым необходимым», которого, как всегда, оказалось больше, чем мы надеялись.

– Давай, сынок, окна откроем, сумки занесём, и к бабТасе.

– Ага, – Мишка деловито возился с замком, это была его привилегия, или почётная обязанность, и он её с удовольствием выполнял. Ключ щёлкнул в замке, и мой взрослый сын гордо отошёл в сторонку, пропуская меня вперёд:

– Мам, можно я ласточек посмотрю? – Мишка, от нетерпения, приплясывал на месте. Ласточки каждую весну гнездились у нас в сараюшке, и, так как другой живности у нас не имелось, чувствовали они себя там превосходно, спокойно выводя своё потомство. А Мишка любил за ними наблюдать, и каждый раз, когда мы приезжали в деревню, первым делом бежал смотреть ласточек: всё-ли в порядке?

– Иди, только быстро, ты же знаешь, баба Тася обидится, – это был тоже, своего рода, ритуал: даже не распаковав сумки, мы шли к бабе Тасе, пить чай и рассказать свои новости. А она, в свою очередь, щедро делилась информацией о том, что произошло в деревне в наше отсутствие. Как я уже говорила, баба Тася была соседкой и лучшей подругой моей бабули.

На первый взгляд, у них не было совершенно ничего общего: бабушка была на девять лет старше, всю свою жизнь преподавала русский язык и литературу в школе, носила звание «Заслуженный учитель России», и вообще, была интелегенткой до мозга костей, как внешне, так и по содержанию. БабТася имела за плечами восьмилетнее образование, работала, до самой пенсии, колхозной кладовщицей, не отличалась изысканными манерами, но обладала огромной житейской мудростью и смекалкой. Знали они друг друга почти с сотворения мира, и были неразлучны. Когда, семь лет назад, моя бабушка умерла, именно бабТася занималась организацией похорон, и помогала мне пережить это страшное время. БабТася была, для нас, совсем как родная, Мишка в ней души не чаял, как, впрочем, и она в нём, называл её бабулей, и хвостом таскался за её внуком, Славиком, парнем двадцати двух лет, который когда-то хвостом таскался за мной. Мать Славика, единственная дочь бабТаси, выросла непутёвой, как говорила сама бабТася, с шестнадцати лет, время от времени, пропадала неизвестно где, в семнадцать – родила Славика, и когда мальчишке не было ещё и года, изчезла окончательно, оставив сына на попечение матери. БабТася пыталась сначала найти её через знакомых, потом подала в розыск, но всё безрезультатно. О дочери ни с кем, кроме бабули, не говорила, очень переживала, и растила внука, который свою мать, естественно, совсем не помнил, рос весёлым и счастливым, любил свою бабушку Тасю, а нас с бабулей, а позже и с Мишкой, считал самыми близкими родственниками.

В заборе, отгораживающем нашу усадьбу от соседской, с незапамятных времён имелась калиточка, к которой вела, обрамлённая по краям спорышём, тропинка. Едва сын открыл калитку, заливаясь радостным визгом, и отчаянно виляя хвостом, к нам бросился огромный пёс. Мишка обхватил его голову двумя руками, радостно завопил:

– Тишечка, ты меня не забыл? – на что пёс, видимо обрадовавшись что Мишка его тоже не забыл, от избытка чувств повалил его на траву и начал облизывать, повизгивая от счастья. На шум, на крыльцо вышла бабТася, всплеснула руками и заторопилась нам навстречу, вытирая на ходу руки о фартук и причитая:

– Да родненькие вы мои, Мишенька, Анютка, ну наконец-то…

После десяти минут объятий, причитаний, радостнных воплей, поскуливаний и прыжков, с попытками лизнуть вновьприбывших непременно в лицо, более или менее успокоившись, мы уже сидели на пахнущей пирогами, борщём и корицей одновременно, кухне, и пили чай. Точнее сказать, Мишка с бабТасей пили чай, я пила кофе, который в этом доме держали исключительно для меня, а Тишка и вовсе ничего не пил. Он положил свою огромную морду Мишке на колени, и смотрел на него с бескорыстным обожанием в умных собачьих глазах. Хотя, если быть до конца откровенным, обожание это было не совсем уж бескорыстным: время от времени оно вознаграждалось кусочком пирога или печенькой.