И не останется несчастных:
Страдания к богу вознесут.
А дальше – времена придут,
Когда, за этот мир отдавших
Жизнь, помнят, любят, славят, чтут,
И значит, жертвы не напрасны,
Из памяти их не сотрут.
Сентябрь 2014
Готовился ко сну покуда,
Все думал о деньгах, считал
И не продешевил Иуда:
Он меру денег точно знал.
Он кропотливо ждал, зануда,
Пока учитель предрекал,
Не зря он назван был Иудой —
Он в память на века попал,
Он прохиндеем был, Иуда!
Учитель людям завещал:
«Хоть на земле недолго буду…»,
«Иудой» прохиндея звал.
Того, кто просто предавал,
Того, кто просто продавал
И не смущался, не страдал.
И, как противная простуда,
Шумел и тешился кагал:
Назвать ребеночка Иудой
Никто сегодня не желал!
И, золота собрав полпуда,
Он думал – счастье покупал.
Не звался мракобес иудой,
А нарицательным он стал,
А как закончил жизнь Иуда?
Об этом ли он так мечтал?
С молвой людского пересуда
Не сдюжил, ад его встречал.
От перекошенного блуда
Наживы жаждущих менял
Испуганный плебей Иуда
В объятья цепкие попал
Того, кто просто унижал,
Того, кто просто так пытал
И не смущался, не страдал.
Октябрь 2014
Когда у власти дураки —
Жди всякого подвоха!
Сотрешь в труху ты сапоги,
Получишь только крохи.
Всегда во власти дураки
Не видят дальше носа,
Для них мы – просто батраки,
Живущие без спроса.
Для этих важных дураков
Настолько брюхо важно,
Как будто сорок сороков
Все жить им будет страшно.
А жить им только до светла,
Со светом брюхо лопнет,
Грязь эту выметет метла,
А с солнышком – подсохнет.
И если человек умен —
Во власть он не полезет,
А для того и есть он – кон,
Поболее он весит.
И на кону стоит страна
И совесть, и держава.
На власти дураков – вина
Без воли и без права.
И пусть опять душа болит,
И голова трезвеет —
Исконно дух определит,
Власть дураков развеет.
Март 2015
Устал я слушать и писать,
Устал внимать и волноваться,
Хочу расслабленно мечтать
И красотою наслаждаться.
И дивом дивным удивляться,
И девой дивной восхищаться,
Подарком чудным одарить
И с радостью своей встречаться,
И с чудом чудным начудить.
Хочу устами улыбаться,
И пусть глаза мои искрятся,
И пусть за час забуду встать,
И пусть весь мир намерен ждать,
Пока я буду забавляться.
А дальше – все огнем гореть
И не болеть, и не бояться,
И до суда мне еще драться,
И трусости сказать: не сметь,
А лучше мне любовь воспеть,
А лучше мне увидеть радость,
В тепле своем любовь согреть,
Хотеть, суметь, что очень надо!
Март 2015
Какая жалость – потерял я стыд!
Теперь я плачу, плачу я навзрыд…
Гнетет усталость, как гвоздем прибит,
С меня так сталось – мой вопрос закрыт.
В душе закралась и, на миг застыв,
Там боль осталась, вырастив нарыв:
Тупую вялость. И, поприуныв,
Душа боялась – стал я некрасив.
Зачем старалась? Все равно забыт!
Какая жалость… Плачу я навзрыд.
Ноябрь 2015
Ты думаешь, что виноват
Иль невиновен, что одно и то же,
Теперь гадаешь: да и нет,
С утра передаешь привет,
Считаешь: я такой хороший!
И все же помни: виноват!
Кругом как будто грязь и смрад,
И на других пенять негоже.
Себе ответить: да и нет,
И от привета ждать ответ,
Натягивая строже вожжи.
Признать себе, что виноват,
Тебе понять: нельзя назад!
Сидеть и ждать: «Ну что же, боже!»
Взяв на себя такой обет,
Решать, что будет: да и нет?
Но только это не поможет.
Избавиться, что виноват,
Все делать как-то невпопад
И в напряжении лезть из кожи,
Чтоб дали несколько монет.
Что будет «да», что будет «нет»,
Что мучает тебя, что гложет —
