Она до сих пор не верила, что так легко все прошло. Что он просто развернулся и ушел. Неужели взрослеет? Начинают ее слова доходить? Это было хорошо…
Почему же так плохо-то?
Мальчишки особо не расспрашивали ее про непонятного знакомого, но, с детской проницательностью ощущая напряжение, принялись отвлекать Лену, шутили, рассказывали что-то забавное, заставляли смеяться. Она настолько умилилась этой непосредственности и простоте, что и в самом деле отвлеклась. И только в номере, приняв душ и переодевшись, опять стала погружаться в печальные мысли. Опять начала вспоминать их встречу.
Господи, как он вырос.
Там, лицом к лицу, это были только обрывки мыслей, первое впечатление, удивление.
А теперь, вспоминая все в мельчайших подробностях, она могла с уверенностью утверждать: Данил очень изменился. И дело даже не в том, что заматерел, раскачался, дело не новых татуировках и пирсинге. Нет.
Он именно повзрослел.
Рисунок губ стал тверже, прищур глаз жестче, а само их выражение… Ее до сих пор в жар бросало от него. Нет, уже не солнечный мальчик, который своей улыбкой все вокруг освещает.
Мужчина.
Молодой мужчина, опасный и хлесткий. Как это мальчишки его не испугались? Даже еще и вопросы какие-то ей задавали, рисковали оторвать ее от разговора с ним… Смелые мальчики.
Как мог человек так измениться за год?
Ну хорошо, они виделись в феврале… И она ничего особенного не заметила, кроме того, что больше стал, крупнее. Тогда… Не до замечаний было. Шанса не дал рассмотреть. Сразу на стол повалил и юбку задрал.
Как всегда, при этом воспоминании стало горячо и томительно.
Ужас какой.
Такой позор, такой кошмар случился, а она до сих пор возбуждается от одной только промелькнувшей в мозгу картинки. От одного только представления его рук на своем теле, его хриплого шепота, ругательств, несдержанности и жадности.
Нет, хватит. Хватит уже.
Лена не испытывала угрызений совести от того, что дезинформировала его, что не развеяла его предположения о своем переезде в Питер.
Так будет, наверно, лучше.
И, пожалуй, больше она на набережную не пойдет. Незачем.
Тут ее размышления прервал стук в дверь.
Дима, как всегда, вовремя.
- Ну как, Ленкин, прогулялись? – Дима глотнул мартини, сделанное, как он любил, с оливочкой, зажег сигарету.
- Хорошо, мальчики очень смешные.
- Ну да, это они просто еще тебя стесняются. Поэтому ведут себя разумно.
- Это они так стесняются? А что же происходит, когда стеснение пропадает? – улыбнулась Лена, откинувшись в кресле и забросив ноги на перила. Все же весь день на ногах… Устаешь…
- Тебе этого лучше не знать, Ленк. – Дима глотнул еще мартини, скользнул взглядом по ее голым ногам, - как ты живешь вообще? Как Вадимка? Твой не объявлялся?
Лена помолчала, отпивая из своего бокала, прокатывая на языке терпкость южного вечера. Вино, кажется, совсем легкое, но Лена знала обманчивость молодого винограда, поэтому не торопилась.
Успеет еще. Да и работать завтра. Весь день в пылище на ногах.
- Вадим хорошо, он у бабушки с дедушкой, а ты же знаешь моего папу…
- Да, - рассмеялся Дима, - как он тогда мне ружьем угрожал, помнишь, мы на каникулы приехали? Когда мы с тобой приперлись, пьяные в дым…
Лена припомнила этот случай, улыбнулась. Это теперь смешно. А тогда… Тогда отец запретил «этому алкашу» появляться у них в доме. И даже достал ружье.
- Ленк, а почему у нас не получилось ничего тогда, а?
