Лето, бывший, я - страница 27

Сейчас будет “но”. Опускаю ресницы, в носу предательски щиплет.
- Но…

Чёртово “но”! Пенка проваливается под первой слезой. Злюсь на себя. Не хочу реветь тут, перед ним.

Прочищаю горло и выдавливаю:
- Я всё поняла, Лёш, не продолжай, пожалуйста. Мне пора.

С грохотом отодвигаю стул и босая топаю в сторону выхода. Изображение плывёт. Если не найду свою обувь, убегу так.

- Нихрена ты не поняла, - перехватывает по пути и, поднимая за талию, сажает перед собой на столешницу. Ставит руки по обе стороны. Тоже злой. А он-то чего?

Голоса нет. Смаргивая крупные слёзы, шёпотом уточняю:
- Ни капельки не нравлюсь? - это унизительно, но я ведь не сумасшедшая, вчера видела, что да…
- Нравишься, - поправляет влажную чёлку, - очень. Ты же видишь, как действуешь на меня?

Берет моё лицо в ладони и большими пальцами стирает соленые дорожки. Наши глаза встречаются, его - серьёзные и синие, мои - мокрые и красные.

- Даже сейчас, - взгляд на секунду меняется. - Показать? - какой-то из чертей всё же высунул хвостик.

Отрицательно качаю головой - совсем не до шуток.

Взгляд тяжелеет:
- Я, конечно, засранец, Сова, только не до такой степени, чтобы врать и давать надежду, - заправляет мне прядь за ухо. - Тупо не умею быть верным. Дефект такой. Не влюбляюсь.Ты мне дьявольски нравишься, но… Птиц, я не твой.

- А чей?! - вылетает обиженное.

Разводит руки в стороны:

- Общий…

Ну и вали, “общий”! Несколько всхлипов и слёзы, хлынувшие неконтролируемым потоком, превращают меня в сопливую, влюблённую малолетку. Невыносимый стыд! Ещё его жалости не хватало!

- Отпусти, отпусти, отпусти! - бью по рукам, чтобы разомкнул “кольцо” вокруг меня.

И он отпустил.

Больше не было шуток с леденцами, найденными за ухом. Его черти тоже отправили меня в чёрный список - при редких встречах в подъезде Лёша здоровался с той самой ненавистной соседской улыбкой. Больше не видела его возвращающимся поздно ночью с бабами, да и вообще почти не видела. Если два человека стараются не пересекаться, то у них это в конце концов получается. Отпустил.

Как я тогда думала, навсегда.

14. Глава 13

Наше время. Май

У меня есть две новости: плохая и хорошая. С какой начнём? Хотя можно не выбирать, они обе носят имя Михаил, которому Алексей действительно передал “Магнолию”.

Когда на следующий день после летучки я заявилась к Нечаеву, чтобы отдать ему альбом с планировками, он совершенно бесстрастно попросил показать другие мои работы. Что я и сделала с нескрываемым удовольствием.

По выражению лица не поняла, впечатлён или нет, но почему-то особенно расспрашивал о проекте дизайна частного дома, который я делала для одного из топ-менеджеров концерна. Задал несколько дежурных вопросов и отпустил.

На следующий день у дверей кабинета меня ожидали Михаил, два стаканчика кофе и новость о том, что я буду заниматься “Магнолией”. На радостях даже чмокнула Мишу, чем вызвала недоумение на лице высунувшегося из соседней двери Лёши. Надо было пищать потише, конечно.

То, что радость была преждевременной, стало понятно не сразу. Михаил отличный исполнитель и страшный зануда. Первое — следствие второго. Креатива и запала в нём ноль. Вцепился в нормы и правила и не даёт развернуться фантазии. Он был бы хорош на следующем этапе работы, когда нужно всё вылизать начисто, а сейчас мы спорим до хрипоты.

- Хорошо, - агрессивно заключает Михаил, когда я в очередной раз настаиваю на своей версии решения, - но никаких гарантий, накрайняк будут два тоннеля, - намекает на глобальный косяк с погрешностью, цитируя окончание анекдота про тоннель под Ла-Маншем. И с восклицанием “вашу Машу!” хлопает дверью так, что валится штукатурка. Чёртов качок, чему б хорошему научился.